При слове “дьявол” Дардалион снова дернулся и тихо застонал.
— Где бы он ни был, он страдает. — Даниаль снова опустилась на колени рядом с ними.
— Это началось, когда наши руки соприкоснулись. Ну-ка, женщина, принеси мне арбалет — он там, у входа.
Даниаль повиновалась.
— Теперь вложи приклад в его правую руку и сомкни пальцы.
Даниаль разжала пальцы Дардалиона и сомкнула их вокруг приклада из черного дерева. Священник с воплем разжал руку и выронил арбалет.
— Держи его руку, не давай разжиматься.
— Но это причиняет ему боль. Зачем ты так?
— Боль — это жизнь, Даниаль. Мы должны вернуть его обратно в тело, понимаешь? Там враждебный дух его не достанет. Надо, чтобы он вернулся.
— Но ведь он священник, человек праведный.
— Ну и что?
— Ты осквернишь его душу.
— Может, я и не мистик, — засмеялся Нездешний, — но в существование душ верю. То, что у тебя в руке, — это всего лишь железо и дерево. Если даже оружие язвит его тело, душу оно вряд ли убьет — не такая уж она хлипкая. А вот враг убьет ее наверняка — так что выбирай!
— Ох, как же я тебя ненавижу! — Даниаль вновь сомкнула пальцы Дардалиона вокруг черной рукояти.
Священник дернулся и закричал. Нездешний снял с пояса нож и порезал себе предплечье. Из раны брызнула кровь. Нездешний поднес руку к лицу Дардалиона — кровь омыла закрытые глаза и проникла через рот в горло.
Священник испустил еще один душераздирающий крик и раскрыл глаза. Потом он улыбнулся, веки его сомкнулись снова, у него вырвался глубокий прерывистый вздох, и он уснул. Нездешний пощупал пульс — сердце билось сильно и ровно.
— Благой владыка Света! — воскликнула Даниаль. — Зачем ты залил его кровью?
— Служителю Истока запрещено вкушать кровь — это губит его душу, — пояснил Нездешний. — Одного оружия оказалось мало, а вот кровь сразу вернула его назад.
— Не понимаю я тебя, да и понимать не хочу.
— Он жив, женщина, — чего тебе еще надо?
— От тебя — ничего.
Нездешний с улыбкой встал, достал из сумки холщовый мешочек, извлек оттуда полотняный бинт и неуклюже замотал свой порез.