— Я вчера появился, а вы тут уже целую свалку устроили.
— Мы здесь десятый год воюем, — строго произнёс Агамемнон. — Нужно было прокормить и обеспечить десятки тысяч воинов.
— Вас не больше пяти сотен, судя по лагерю, — отмахнулся Ромашкин.
— Придержи клеветнический язык! — возвысил голос царь Микен, а гневный Менелай схватился за рукоять меча. — Знаешь ли ты, сколько славных бойцов полегло под стенами ненавистной Трои? А знаешь ли ты, сколько отправилось сюда в начале похода? Сто тысяч сынов, мужей, братьев... Тысяча сто с небольшим кораблей отплыло от ахейских берегов! Великая сила, подобные богам герои... А ты про свалку. Ладно, пойдём брат. Ты же, Аполлон, приходи в шатёр, как закончишь, но будь милосерден — тщательно помойся.
— После помойки, — вставил Менелай, и братья беспардонно рассмеялись, колотя друг друга по плечам.
— И уж, ради богов-олимпийцев, никуда не уходи. Ты нам нужен. — Голос Агамемнона потерял смешливость и обрёл угрожающую жёсткость. — Синон скрасит твой досуг.
— Что я — гетера? — буркнул воин, стоявший поодаль, с рядовыми товарищами по оружию.
И снова поднялось ржание. Незадачливый боец вызвал на себя шквал сальных подначек.
Все удалились в лагерь, остался лишь недовольный охранник и замучившийся студент.
Вообще-то, Ромашкину война не особо нравилась, судьба Трои не волновала, а вот ускорение поисков подруги интересовало неимоверно. Он рассчитывал отрыть вожделенную половинку артефакта и стартовать в Дельфы, но наличие древнегреческого жандарма делало побег трудноосуществимым.
— Что, Синон, подслушал чужой разговор и доложил хозяину? — процедил сквозь зубы Аполлон.
— Не подслушал, а выслушал. Стены хижины тонки и дырявы. — Воин остался равнодушен к тону студента.
Через пять минут поганое настроение Ромашкина значительно улучшилось, ведь под завалами наконец-то обнаружился вожделенный осколок. К счастью, он был цел.
— Где вы тут моетесь? — спросил парень Синона.
— В водах Скамандра. — Боец скептически оценил замызганного чужака. — Только не оскорбится ли бог реки, когда в неё войдёшь ты?..
Студент зачерпнул кисло воняющих объедков и метнул в языкастого грека. Хотя проворный воин и уклонился, но кое-что в него всё же угодило. Разразившись бранью, Синон сначала хотел поразить обидчика копьём, но потом плюнул и зашагал к Скамандру.
Бог реки, по-видимому, не обиделся. Купание выдалось знатным. Не склонный к мистицизму Аполлон вообще решил, что из богов он в Элладе один, да и тот поддельный.
Парень за долгие часы копания на свалке выдвинул гипотезу, не угодил ли он в прошлое. Иных предположений мозг не принимал. Оставалось выяснить, насколько историческая реальность разнится с мифами. Жаль, мифы студент плохо помнил — сказалась нелюбовь к древней Греции.
Помирившись с провожатым, Ромашкин попробовал разговорить молчуна. Пока обсыхали, валяясь на берегу, из Синона удалось вытянуть пару крупиц знания.
— Из-за чего война?
— А, будь она трижды низвержена в Тартар, из-за бабы! — воскликнул боец.
— Из-за Елены?