— Внемлите мне, люди! Она упала на жертвенный треножник! Прямо из ниоткуда! Это знамение было скреплено тем, что дева произнесла имя нашего славного бога, нашего Аполлона!
Храмовые писари снова закивали, толпа удивлённо загомонила. Через некоторое время стали различимы возгласы:
— Так где же она, честнейший Эпиметей? Покажи её нам!
Жрец поднял руку, призывая к тишине.
— Чудесная дева отдыхает после долгого путешествия из загадочной страны через небо и к нам! — выдвинул версию он.
На ступенях появилась пьяно шатающаяся старая пифия. Крикнула:
— Чё собрались, дармоеды? В обмороке она, завтра приходите! На деву нашу поглазеть, на невинный цветочек! Ик!
— Уберите её, — тихо прорычал Эпиметей подручным.
Двое из них подхватили под микитки предсказательницу и потащили обратно в храм. Та запела, пробуя плясать и проявляя неженскую силу к вящей радости мирян.
Жрец обернулся к народу.
— Вы всё слышали. Восславим Аполлона!
— Слава! Слава! — раздались крики, и Эпиметей, осенив присутствующих священным круговым жестом, поспешил внутрь.
Нагнав буянящую пифию, он стукнул её скипетром по голове и грозно спросил:
— Я тебе что велел делать? Следить за девой! Когда ты успела напиться?!
— А я чё? Я разве чё? Мне много не надо, я сама по себе чудная, — проворочала заплетающимся языком предсказательница. — Она спит, голубка невинная, дева непорочная...
Жрец отодвинул плечом парня, поддерживавшего пифию, наклонился к её уху и прошипел:
— Чего ты заладила про невинность?! Ты что, лазила проверять?
Предсказательница даже как-то протрезвела слегка.
— Ты, Эпиметей, совсем дурак или притворился? Я ж, ик, пифия. Я ж вижу.
Оставив пьянчужку на попечение храмовых писарей, верховный жрец направился в хранилище рукописей. В душе его царило смятение. Он не знал, как трактовать явление чудесной гостьи и что с ней делать дальше. Но по пути Эпиметей заглянул в покои пророчицы.
Дева спала, раскинувшись на постели старой пифии. Жрец долго стоял, любуясь чудесной красотой небесного подарка. Своеобразная гостья, странная. Гречанки не такие... И чем дольше глазел на неё слуга пречистого Феба, тем более грязные фантазии возникали в его святой голове.
— Но-но, Эпиметей, — сумрачно проговорил он. — Смири неподобающие думы. Но, поганка, хороша!..