— Да, и тут тебя будут ждать эти двое. — Он указал на повелителя царства мёртвых и Танатоса.
— Вот спасибо за напоминание, сама-то я забыла, — саркастически проговорила пифия Афиногенова. — Особенно про этого крылатого насильника.
Танатос, застывший во всеоружии, производил гнетущее впечатление. Ленка подумала, его можно было бы выставить в современном музее — публику пугать. Девушке было невдомёк, что наши художники ещё не на такое способны.
Впрочем, все эти рассуждения никак проблему не решали. А в покоях был ещё и Феб, уединившийся с Сивиллой. В общем, полный храм бессмертных врагов.
Ленка, в задумчивости прогулялась до Аида, потом обернулась к Кириллу.
— А что происходит с твоим восприятием с тех пор, как ты с неба свалился?
Парень взялся за подбородок, задумчиво потрепал его, и ответил, обводя рукой пространство вокруг себя:
— Я перестал быть с этим всем одним целым. Перестал «выдумывать» этот мир.
— Точно?
— Сто процентов. Как пуповину обрезали.
Девушка усмехнулась:
— Рожал?
— Миллион раз, — тихо ответил Кирилл, глядя на собеседницу исподлобья. — Я был в каждом человеке этого мира. Странная штука. Казалось бы, одновременно рождаются и умирают, дерутся и странствуют тысячи местных людей, да? А я большей частью своего сознания осознавал себя каждым из них. Представь большое музыкальное произведение, Лена. Главная неспешная тема — это извлекаемые из моей памяти сведения об истории мифической Эллады. А паузы между этими «медленными» нотами заполняются самой жизнью.
— Уму непостижимо, — прошептала студентка.
— Я не могу объяснить, такое словами не передашь, — продолжил парень, поднимаясь с круглого храмового камня. — Я побывал и Зевсом, и Кроном, и всеми остальными... Орёл клюёт печень Прометея, и это мне больно, это я Прометей! И в то же самое время, мне вкусно, я тороплюсь, упиваясь ароматом горячей крови, ведь это я, понимаешь, я клюю печень титана! А уж что во время секса между каким-нибудь Парисом и Еленой Троянской со мной происходило...
— Спасибо, не рассказывай! — оборвала его Ленка. — У меня бы башка взорвалась от такого переизбытка впечатлений.
— А у меня, случалось, и взрывалась, — сказал Кирилл, печально улыбаясь. — Ты не бойся, я с катушек не слетел. Ну, мне так кажется во всяком случае.
Ленкин ум работал в более практической плоскости:
— Ты говорил, будто вообще ни на что не можешь повлиять и никто тебя, кроме меня, не видит... Но хоть какой-то маломальский толк от тебя должен быть!
— Я упал в Фессалии, недалеко от Олимпа. А сюда я перенёсся, просто пожелав здесь оказаться.
— А груз взять можешь?
— Хм, не пробовал... — Кирилл огляделся в поисках того, что могло бы стать грузом.