Греки принялись за дело, а Одиссей на отдалении от скорбных работ усадил перед собой Ромашкина и продолжил расспросы.
— Поведай мне о ней. Запала в душу, сил нет. Что за девушка она была?
Студент, ничуть не сочиняя, рассказал, как познакомился с настоящей Клепсидрой, и она произвела впечатление распутницы, но это нелицеприятное мнение оказалось ошибочным, и про её великолепное умение похищать кошелёк, продемонстрированное несколько раз кряду... Потом дело дошло и до ранения Аполлона, до неоценимой бескорыстной помощи, оказанной девушкой. Парень обстоятельно объяснил ревнивцу, что между ним и Клепсидрой ничего не могло быть, ибо он принял обет верности.
Всё это слегка успокоило пылкого эллина.
Желая сменить тему, Ромашкин спросил Одиссея:
— А ты знаешь, что Полифем — сын Посейдона?
— Этот одноглазый урод сын повелителя морей?! Впрочем, не удивлён, — рассеянно ответил царь Итаки.
Помолчали.
— И всё же как будет жаль, если столь роскошная женщина окажется простейшей воровкой! — воскликнул Одиссей, несколько театрально прикрывая дланью мужественный лик.
— Да не печалься, будут и другие, более красивые женщины! — утешил Аполлон, но лишь молчание было ему ответом.
И тут он осознал, что вокруг сделалось подозрительно тихо.
Ромашкин глянул на Одиссея. Тот сидел недвижимо, будто статуя. Парень толкнул его в плечо. Не шелохнулся. Тогда Аполлон обернулся к пещере и узрел там целую скульптурную группу — матросы застыли в различных позах.
— Ну, и что это за ерунда? — выразил неудовольствие и шок студент.
«Как-то странно звучит», — отметил он неясное пока изменение в собственной речи.
— Вы сговорились все? — высказался Ромашкин, в основном, ради теста.
Его тут же осенило: речь наша, русская! Вот так поворот!
— Корабли лавировали, лавировали да не выролорево... выларова... вылавировали! — Он рассмеялся и — резко замолк.
С миром что-то случилось. До Аполлона дошло: всё стоит на паузе, и только он продолжает жить в нормальном темпе.
Или он ускорился?
И какая, собственно, разница?
Он резко вскочил, максимально сосредотачиваясь и стараясь уловить любое движение. Наверняка это шуточки олимпийцев. Эти забулдыги знают толк в подлостях и фокусах. Сейчас начнётся массированная атака или наоборот кто-нибудь постарается ткнуть его очередным шампуром в спину.
— Выходите, трусы! — боевито выкрикнул Ромашкин, кружась на месте.