– А знаете, вот этот, что в кустах, в фашистской нахлобучке, – повел глазами Гераська в сторону Василия, – с фашистами якшается. Честное пионерское, сам видел. Он на станции у них грузчиком работает. А как, проклятый, старается! Мы ящик, а он два; нас трое, а он один. Ему при всех нас сам артельщик благодарность объявил и даже руку жал. – Гераська недоверчиво посмотрел на Василия.
– Спасибо, Герасим! Я к нему пригляжусь. – Офицер похлопал Гераську по плечу и, предложив ему снова лезть на березу, сам полез за ним. Там, на березе, Гераська показал офицеру школу, двор и подвалы сельпо, часть дома с террасой и сад комендатуры. По-мальчишески захлебываясь, стал рассказывать обо всем, что знал. Выложив все, что было на душе, Гераська стал просить командира выручить арестованных. – Мамка моя там… – умоляюще смотрел он ему в глаза.
– А за что ее арестовали?
– Наболтали, будто наш батя у вас в партизанах…
– А его фамилия тоже Щеголев? – спросил командир.
– Щеголев, – протянул Гераська, а сам не спускал глаз с партизана, ожидая услышать: «Да, Щеголев у нас», но тот покачал головой:
– Такого, Герасим, у нас нет.
– Вот видите, ни за что мамку в подвал упрятали… Эх, злодеи проклятые!
– А ты голову не вешай, солдат! – улыбнулся партизанский командир. – Мамку твою, может быть, и выручим. Всех выручим! А теперь вот что, друг, спускайся вниз и скажи вот тому партизану, что с новой винтовкой, чтобы лез ко мне. А ты пройди по тропе немного вперед и подежурь. Если что, тихонько свистни.
– А вы меня не бросите? Ведь мне деваться-то некуда.
– Не бойся – не бросим.
Обрадованный Гераська мигом спустился с березы и передал приказание солдату. Тот с винтовкой за спиной, у которой вместо прицела была какая-то черная трубка, сразу же полез на березу.
– Ух ты! – Гераська в знак высшей оценки до сих пор не виданного им снайперского прицела циркнул сквозь зубы и, поддернув штаны, еще раз певуче проговорил, подмигнув Василию: – Видал-миндал? Фрицу раз, и кислый квас! – и побежал к тропе выполнять первое партизанское задание.
ГЛАВА ДЕВЯТНАДЦАТАЯ
Саперный батальон располагался в районе Милятино. Путь был опасный. Хотя девушки шли лесами, но им приходилось пересекать дороги, по которым то и дело шныряли немецкие машины. Вот уже три с лишним часа Вера вела свою группу, ориентируясь по солнцу. Дремлющий лес, по мере приближения к передовой, наполнялся шумами прифронтовой жизни, изредка стали попадаться и солдаты. Многие из них, занятые своим делом, не обращали на девушек внимания, но попадались и такие, которые заворачивали их назад и даже грозили арестом. Девушек спасали справки, предусмотрительно не сданные ими в штаб пионер-батальона. Эти справки удостоверяли, что они там работают.
Около четырех часов вечера они вышли из леса к основному ориентиру – железной дороге Вязьма – Брянск. Слева на повороте, за придорожной полосой подстриженных елок, послышалось пыхтение паровоза. Девушки притаились в зарослях.
С юга донеслось раскатистое артиллерийское громыхание.
– Идем правильно. Там, – показала Вера на юг, – в районе Кирова, наши перерезали дорогу. Так что он, – Вера показала глазами на появившийся бронепоезд, – идет бить наших. Раз поезд идет, значит, путь охраняется, и нам через него переходить нельзя!
Невдалеке был перекинут через ручей небольшой мост. Девушки перешли под ним на другую сторону полотна и снова очутились в лесу. Шагали по лесной тропе, которая вывела их на юго-восточную опушку. Здесь Вера определила, что прямо перед ней – Милятино, а то дальнее селение за шоссе – Фомино.