Тоненько лают собаки. Чёрные фигурки людей суетятся у берега, входят в воду. Идут по воде, приближаются к нам по воде.
— Хэ-хэ! — бормочет кто-то у меня за спиной.
Оборачиваюсь — Валентин.
— Ты чего?
— Хэ, говорю, добрались-таки до Хэ, увидали самоедов.
«Гусихин» остановился метров за триста от берега. К нему сейчас же прилипли лодки. И через минуту на палубе появились люди без шеи, с тюленьими маленькими гладкими головами и бескрылые, как пингвины.
Раз! — человек-пингвин откидывает оболочку головы на спину — и настоящая человеческая голова поворачивает ко мне своё настоящее человеческое лицо.
Что за любопытные глаза! Они прошивают насквозь, быстро и многократно, как игла швейной машины.
Пингвинье крылышко поднимается, и человеческая рука доверчиво тянется к моей.
— Здрастуй?
— Здравствуй.
Крепкое рукопожатие.
Он щупает материю моей охотничьей куртки.
— Терпит?
Я не совсем понял, но улыбаюсь, отвечаю:
— Терпит!
Мы стоим друг против друга — совсем разные люди, — с любопытством и удивлением глядим друг на друга, и вдруг оба смущаемся.
Он что-то быстро заговорил на своём языке.
Я не понял.
Я сказал ему несколько фраз по-русски.
Он не понял.
Засмеялся — как дверь распахнул на солнце, потоптался на месте, чисто сказал: