Я вскочил на ноги.
Птица сейчас же разняла длинные крылья и поднялась на воздух.
— Уйдёт!
Стрелять было далековато, а бить приходилось наверняка. Ну, «Шольберг», друг, не выдай!
Я вскинул ружьё и выстрелил.
Птица качнулась, вздрогнула крыльями, но сейчас же выпрямилась.
Я выстрелил из другого ствола.
Птица перевернулась и упала на воду с распластанными крыльями.
В порыве благодарности я прижал к груди ружьё, верного своего «Шольберга».
— Гляди, гляди! — крикнул Валентин и выскочил из лодки вслед за ловцом.
Было на что поглядеть: точно взорванный выстрелами, плоский берег весь поднялся на воздух. Сразу даже не сообразить было, что это вылетели из травы и носились над островом бесчисленные стаи куликов и уток.
Но мне было не до них.
Я кинулся к своей необычайной добыче.
Гриша с Валентином поспешно поволокли лодку по песчаной мели к берегу.
Передо мной качалась на мели невиданная птица. Это была чайка, но чайка невероятного цвета. Вблизи она вся отливала золотом, нигде не было ни пёрышка белого. Только красное кольцо вокруг глаз да красное пятно на нижней половине клюва. Я сразу решил:
— Конечно, новый вид! Назову её лярус ауреус — золотая чайка.
— Гуси, гуси! — раздался сзади крик.
Я схватил драгоценную добычу и побежал к лодке. Там положил убитую птицу на сухую дощечку и тщательно прикрыл сверху веслом: чтобы не утащил ненароком пролетающий хищник.
Уже вдали где-то звучал звонкий гусиный гогот. Я узнал по голосу большую белолобую казарку, и сразу вспомнилось самоедское меткое её названье: сенгрыянту — колокольчик-гусь.
Я кинулся догонять товарищей.
Тундра, низкая тундра.
Тундра — это комары и мошки, очень низкая растительность и комары, комары и очень много сырости, тучи куликов, уток и тучи комаров.