Ширше шагай по жизни, ширше! Не мельтеши.
Взвейся — и смотри на жизнь с птичьего полёта.
Ползучему гаду трава мир застит.
Мыслящему человеку жизнь — полёт.
Листья распускаются, как улыбки.
Громко поют зяблики. Я всё перевожу их бравурную песенку. Получается — в лесу, в саду слышь, тишь, тишь, тишь в лесу, благодать, счастье!
Я в самую душу блаженства залез:
Тут солнце. И море. Тут птицы и лес.
Знаменитый аромат сена зависит от одной простой травинки: есть она среди остальной травы, — сено душисто; нет, — сено не пахнет или пахнет гнилью.
Травинка эта — душица (или — душистый колосок).
Из душицы, верно, и делаются духи «Душистое сено»? (Узнать!).
Девушка, женщина в доме — душа-душица.
Водяной чёрт, по свидетельству местного населения, живёт в дальнем (от нас) конце озера Волосова. На зорях поднимается из воды — большая чёрная спина. Чуть не до смерти напугал старика рыбака, удившего там на озере. Видели и другие.
Возможно, очень старая щука или крупный сом.
Чудесное милое существо — маленькая героиня моих «Лесных домишек» — живёт у нас в комнатах. Сейчас, когда я пишу это, она сидит у меня на левом плече — греется на солнышке; изредка, шурша, перебирает розовыми лапками. Она сыта: отлично ест мух из рук.
Если ей надо снести белый пакетик (что бывает удивительно редко!), она ловко пятится, быстро перебирая короткими ножками, — как, очевидно, делала это в своей норке. Вечером вчера она забралась спать Виктору в рукав. Посаженная в корзинку, не успокоилась, пока ей туда не положили тряпки и не устроили из тряпки норку.
Это — молодая, видимо ещё не вылетевшая из гнезда береговушка. Левый глазок у неё начал глядеть, но левым крылом она не владеет. Заживет ли?
Доверие к людям полное, при приближении руки — сразу настораживается: нет ли мухи? Проголодавшись, начинает просить есть, — издает тихий, совсем не похожий на обычный крик береговушек, низкий писк.
Я сидел за своим столом ночью при электричестве и был всецело погружен в свои мысли. Конечно, я в эту минуту совершенно не отдавал себе отчета, где я нахожусь, — в городе, в деревне ли?
Вдруг лёгкий шелковый шелест, — и на лист бумаги передо мной, шурша крыльями, опускается ночная бабочка.