МГБ-шники найдя столько улик — подельников возьмут на раз-два. А искать мифического мстителя вряд ли кто захочет. Вон сколько подозреваемых. Останется только выбить нужные показания. А это они умеют — не отнять. Тем более могут посчитать, что таким образом специально следствие старались в сторону отвести. — Наследили мы…
Я несколько недоуменно посмотрел на Генриха. Я наконец стал соображать оторвавшись от своих размышлений… Мы стояли на пустыре. В моей руке оказалась маленькая фляжка. Выдохнув, я отхлебнул. Занюхал рукавом и, передав ее Семёну, поинтересовался:
— С чего бы это?
— Уж больно кроваво ты его «разделал». В покое не оставят.
Я несколько презрительно хмыкнул:
— Собака след не возьмет. А тряпки мы сейчас сожжем или утопим… Мой извращенный ум озаботился даже такой мелочью, как отпечатки обуви пригодные для идентификации. Поэтому на сапоги были надеты самопальные тряпочные «бахилы». Которые мы сейчас и собирались уничтожить. — Он тебе все рассказал? — я наконец-то озаботился настоящим.
— Да-а… И схему и подробности… У них там интересная схема воровства.
Четверо их было… Ну, ты как? Уже соображаешь?
— Да, спасибо, — самогон, прокатившись по пищеводу, зажег успокоительное тепло в животе.
— Слухай Генрих, — влез в разговор Семён. — А шо он там плел насчет работника сполкома.
— Нельзя убивать советских ответственных работников! — нравоучительно и агитационно-плакатно выдал Генрих. И так же глумливо добавил. — За меня обязательно отомстят! Вас — найдут!
Ну не дурак ли? Совсем он тут в тылу страх потеряли.
— Тю-у…? Ты дывысь яка паскуда…?! Ну, за удачу! — Семён от души отхлебнул в свою очередь из фляжки и предал ее Генриху.
Тот в два глотка добил остатки, занюхал рукавом и продолжил:
— Приказ о его назначении уже был подписан, — это он уже мне. — Это по его словам. Так что убил ты… мы — убили, несгибаемого борца и уже советского ответработника. Хай поднимется до небес. МГБ землю будет рыть. Я ведь еще и кошку на двери нарисовал. В деле были небезызвестный тебе — Паровоз и начсклада. Ну и мелочь — шофер с экспедитором. А МГБ думаю будет очень интересно, откуда у него такие ценности?
— Хто ж этаку суку до начальства пропустил? — Сёма все никак не мог успокоиться.
— Дал — кому надо или речи правильные говорил, — на полном автомате ответил я.
— Кому дал? — переспросил Семён.
— Экий Семён вы тугодум, — чуть ерничая, ответил ему Генрих. — Поговорку слышал: «С сильным не борись, а с богатым не судись». Делился с кем надо…
— Геня! Сдается мне — не любишь ты советскую власть.
— Я не власть не люблю. А вот таких приспособленцев ненавижу. Я как всю эту жратву увидел — так у меня в голове, что-то помутилось. Я его и сам хотел прикончить… — в голосе Генриха появилась глухая ненависть.
— Ага… и я… Ничуть эту гниду не жалко. Только это твое дело, командир. Мы потратили еще с полчаса, разрабатывая схему следующего акта. На прощанье мне сунули в руки тяжеленный вещмешок.