Похоже, настала пора — сдержать слово, данное хорошему парню — Сергею. А то вот так приживешься… и не дай бог — станешь «таким как все». Ч-черт! Может я какой-то излишне идейный? Да вроде нет. Нормальный я. К тому же, не ровен час возьмутся по-серьёзному за расследование дел «Белой кошки». Могу и не успеть… рассчитаться.
Плюнув на весь этот раздрай в душе — облился водой, и пошел собираться на работу.
Утро в отделении напоминало дурдом во время пожара при наводнении. Прибыла куча командировочных из области — «Для усиления охраны хлебозаготовительных пунктов и элеваторов». В разных концах двора бродило, стояло, курило, стояло… множество совершенно незнакомого народа. Все новости мне доложил еще на подходе — мой постовой. Причем все подробности была уже известны. По-моему тут новости передаются воздушно капельным путем.
Никита Попов — это опер, который вел дело о взрыве, стоял в курилке с помятым лицом и в совершенно раздраенных чувствах. Я, недолго думая подвалил к нему. — Привет, Никита. Ты чего такой смурной?
— Здорово, Серега. Да будешь тут смурным — ума не приложу, что начальству докладывать? Ты уже в курсе?
Я неопределенно помотал в воздухе рукой:
— Доложили…
— Только банды нам и не хватало.
— Какой такой банды? — я гротескно вдернул брови. — Что-то вы товарищ путаете.
— На пожарище раскопали шесть трупов, да еще один на очке сидел — с перерезанным горлом и ртом набитым деньгами… Зелинский говорит, профессионально сработали. Следов никаких. Кроме гранаты этой доисторической. Сгорело к черту все. Да и народ там потоптался — пока тушили. И собака след не взяла. Кого искать…? — лицо его приняло совершенно расстроенное выражение в ожидании грядущих неприятностей. — На совещание идешь?
— Погоди ты… А кого искать? Все же и так ясно! — мое лицо приняло абсолютно удивленный вид.
— Как кого? На дверях туалета, где труп сидел белую кошку намалевали. Банда!
— Да какая банда!? Этому дусту горло перерезали за то, что крысятничал у своих. И в рот деньги сунули для того, чтоб показать всем это. А что в туалете сидел — так утащить не успели. Потом пошли выпивать — и взорвались на гранате. Гражданские же! Вертели по-пьяному делу. А вторую в окно взрывом выбросило.
Чистая бытовуха! А что до рисунка? Так хто его знает, когда его нарисовали?
Может дети баловались?
С каждым моим словом, лицо опера приобретало все более живой вид.
— И никакой банды и политики. Возможно! Заметь — ВОЗМОЖНО, что это что это кто-то из «ссученных» воров. Вернулись воры-фронтовики — вот и пошли разборки.
— Спасибо Серега! — Попов совершенно искренне пожал мне руку. «Ну вот и бесконечные сериалы про «настоящих ментов» пригодились. Это там научили придумывать разные левые отмазки».
— А какое совещание?
— Инструктор из Райкома прибыл. По этому делу. Всех офицеров собирают…
— Понятно…
На расширенном совещании в «Красном уголке» присутствовали все офицеры и начальствующий состав. За председательским столом покрытым красным кумачом сидели пятеро. Майор Высний — начальник ГорОтдела, замполит, начальник оперчасти майор — Переверзнев, мой непосредственный начальник — майор Сиротко и инструктор Райкома. Инструктор — симпатичная дама лет тридцати, в коверкотовом пиджаке. Она имела строгий вид и изредка посматривала на прибывающих и рассаживающихся людей. Я естественно уселся рядом с Пашкой Киреевым из ОБХСС, который что-то шепотом обсуждал с нашим судмедэкспертом Зелинским.