— Своеобразные у тебя Сергей Васильевич знания. Как что-нибудь завернешь, так завернешь. Ты Лапину про контртеррористическую операцию ляпнул?
Я пожал неопределенно плечами.
— Понравилось цекистам. В последних приказах бандитов именуют «террористами». А наше пребывание здесь наведением конституционного порядка. Мои знакомые из Москвы говорят — такая интерпретация союзников больше устраивает.
— Кельце. — Снова напомнил я.
— Вот прицепился. Раз интересно, слушай. Только помни информация секретная. В отличие от тутэйших беларусов, в Польше местное население принимало активное участие в уничтожении евреев. Как писал Фридрих Энгельс «во всех явлениях повседневной действительности ищите экономическую причину».
Вот и там боролись за «маёнток». Соседи соседей…, — майор, задумавшись, помолчал, видимо вспоминая своё, личное.
— Нда-а. В Кельце до войны около трети населения, тысяч десять — была евреями. Выжили, вернулись из концлагерей и партизан сотни полторы. Власти собрали и поселили их в общежитии. В июле не дожидаясь итогов судов по возврату имущества, местные устроили погром. Якобы евреи украли пацана. Толпой в пару тысяч пришли штурмовать последнее прибежище уцелевших от фашизма.
Плаксин не торопясь прикурил очередную папиросу и продолжил.
— У бывших узников и партизан было кое-какое оружие. Они приготовились подороже отдать жизнь, но в здание вошли люди в форме милиции. Обронявшиеся не посмели в них стрелять. А это были погромщики. Мой хороший знакомый рассказывал, что убивали зверски. Ты представляешь, в каком состоянии выходили из Освенцимов и Майданеков? И вот этих доходяг били поленьями, железными прутьями, ногами. Куски мяса. Бр-р-р.
— А безопасность, армия наконец? Что стояли и смотрели?
— Армия… В толпе чуть не половина в форме была. Знаешь, больше всего моего знакомого поразили крики из толпы: «Доделаем работу Гитлера!», «Фашисты не добили, мы добьем!».
— И что там всё так и оставили? — моё удивление не имело границ.
— Почему оставили? Подтянули войска. Город прошерстили. Десяток поставили к стенке. Но полсотни зверски убитых, полсотни еле выживших по-тихому не спишешь. Вон даже ты что-то слышал.
— Ничего себе «погулял» народ. Представляю, сколько теперь евреев старается бежать из Польши.
— Много. По моей информации десятки тысяч хотят уехать в подмандатную Палестину.
— А вы бы сами, будучи евреем, остались?
Товарищ майор посмотрел на меня совсем нехорошим взглядом, и я предпочел свернуть с опасной темы на обыденную:
— Так куда мне отправить Шаца в первую очередь?
… Телефон издал длинную пронзительную трель, нарушившую уютную тишину рабочего кабинета. Офицер, сидевший за большим столом, выверенным движением положил на край письменного прибора ручку. Перевернул лежавший перед ним лист бумаги чистой стороной вверх. Прерывая третий звонок, поднял трубку.
— Майор Плаксин. Слушаю Вас…
— Товарищ майор, Засекаев. Я забрал заключение судмедэксперта по делу гражданки Пинсон. Он пишет, что смерть наступила в период от пяти тридцати до шести тридцати. Судя по разбросу частиц пороха и ожогам на одежде, один раз стреляли в упор — в область сердца, а уже вторым в голову добили. Пули девять миллиметров. По гильзам видно, что стреляли из немецкого пистолета. Андрей Аркадьевич предполагает, что это «Вальтер» или «Парабеллум».
— Результаты опроса соседей какие-нибудь есть?