— Так и пишите: климакс. Обыкновенный стиховедческий термин. Климакс он и есть климакс.
— Хорошо, климакс.
— И потом, оппозиции… которые, по-вашему, уравновешивают друг друга… Знаете, не убедительно.
— Парадигма…
— Боже, как скучно, — вздыхает Алина.
Кто-то пробежал по саду.
— Ч-ч-ч!
Мы прислушиваемся. Некоторое время вглядываемся в темноту, но свет на веранде мешает рассмотреть, что происходит за окнами. Я вижу свое отражение.
— Абраксас крыс ловит.
Абраксас убежал в малинник.
— Нет, Александра, ты не права. — Дмитрий Дмитриевич назидательно поднимает палец. — Вовсе даже не скучно. Смотри, какой интересный конец. — Он берет в руки мою статью. Сейчас он будет читать последнюю страницу. — Ты только послушай, Александра.
Алина слушает.
— Пользуясь в основном традиционными средствами выразительности, — с выражением читает Дмитрий Дмитриевич, — и пренебрегая внешними эффектами, Заболоцкий, однако, допускает довольно-таки смелое сравнение: «…небо… как колоссальный движущийся атом». Выразительность его еще более подчеркивается фоном, создаваемым постоянными эпитетами: «свет дневной», «черная мгла», «красота нетленная»… — Дмитрий Дмитриевич задумывается, он добавляет от себя: — «мечта туманная»…
— «Мечта туманная», — подтверждаю я, и Дмитрий Дмитриевич продолжает:
— Это сравнение интересно тем, что в противоположность планетарной модели атома, созданной по подобию солнечной системы, в сознании Заболоцкого сам миропорядок строится по образцу атома. Для Заболоцкого, так же как для Циолковского (слушай, Алина!), слово «атом» является сакраментальным. В письме к Циолковскому поэт постоянно сопрягает понятие «атом» с понятием «жизнь», «смерть», «бессмертие». «…Атомы, составляющие мое тело, разбредутся по Вселенной». «…Атом… проникается жизнью… организма и начинает думать…». «Атом… разрушается точно так же, как разрушаюсь (умираю) я». «Не бессмертны ни человек, ни атом». Видимо, в этом контексте и следует понимать несколько необычный образ. Своеобразная симметрия наблюдается и здесь — на сей раз по отношению к учению Циолковского. Для Циолковского человек — это «государство атомов», вечность и неделимость атома — залог бессмертия и «блаженства» человека. Заболоцкий, не принимая идею о «блаженстве нас самих», отмечал «блаженство нашего материала в других, более совершенных организациях будущего». «Колоссальный движущийся атом», с которым ассоциируется в сознании поэта звездное небо, символизирует вечную, абсолютную организацию, блаженную в своем совершенстве, и человек — лишь ее частица!
— Браво! — восклицает Алина. — Алексей Федорович способен на пафос.
Она убирает посуду. Мы будем играть в «блошки». Всем раздаются «блошки» — каждому свой цвет — пластмассовые кружочки, похожие на пуговицы. Одним кружочком нажимаешь на другой — тот прыгает. «Ходим» по очереди. Нужно «съесть» кружочки противника, то есть накрыть их своими.
Дмитрий Дмитриевич любит нелепые игры — он слишком ученый.
— Папа (когда первый круг кончился), мы хотели с Алексеем Федоровичем сходить на берег.
Дмитрий Дмитриевич испугался:
— На какой берег?
— Видите ли, Алина обещала показать мне Каменный Глаз.