Спецслужбы стали тем, для чего и были изначально созданы ещё в древности — защиты властной элиты. А интересы элиты и страны часто не совпадают…
Сельмурзаев смотрел на Феликса, и в нем все больше закипала ярость. Ему не нравилось, что его вызвали для выслушивания банальностей. И тон — казалось, что собеседник издевается. Но депутат обуздал себя. И спокойно спросил:
— Откуда они взялись, эти дружинники?
— Дружинники образовались из малахольных романтиков, кто считал и продолжает считать интересы страны выше интересов элиты. В рамках государственных структур им не нашлось места.
— И они образовали собственное государство…
— Собственную структуру… Достаточно жёсткую. Как любое тайное общество.
— Насколько сильную?
— Некогда достаточно сильную. Но время идёт, Усман Бисланович. Одних оно делает сильнее. Других слабее. Ничего не остаётся неизменным.
— Вы философ?
— Непрофессиональный. Жизнь была такая, что теперь хочется задуматься о смысле жизни.
— Так что «Белый Легион» из себя представляет сегодня?
— В какой-то мере их постигла судьба многих подобных самодеятельных ансамблей. Хочешь не хочешь, а идеология постепенно уступает место экономике. Тамплиеры сломались и утеряли чёткое понимание цели, когда стали заниматься ростовщичеством.
— Значит, это обычная банда?
— Так скажем — коммерческая структура… Возможности, конечно, уже не те. Они сильно сломались на войне с «Синдикатом». Слышали о таком?
— Слышал. А вы имели отношение к «Синдикату»?
— Это не так важно, где я был, есть и буду. Эти детали не имеют отношения к делу. Вернёмся к «Легиону»… Время от времени эти пенсионеры шалят. И начинают донимать своими шалостями.
— Тогда почему не разберётесь с ними?
— Я пришёл, чтобы помочь заняться этим вам… Итак, что вас конкретно интересует?
— Как их извлечь на белый свет?!
Феликс усмехнулся:
— За последние годы такие попытки предпринимались неоднократно. Это приводило к тому, что «Легион» прятался все глубже. И заметал следы все лучше… Опишите внешность тех, кого вы видели…
Сельмурзаев, как мог, описал нападавших на него. В основном боевиков. Хоть убей, ему не удавалось вспомнить лицо того садиста, который с ласковой улыбкой накачивал его психотропными веществами.
У обратившегося в слух Феликса в глазах зажёгся интерес. Он вытащил карманный компьютер с жидкокристаллическим дисплеем. Задал программу. И через некоторое время вывел рисованый портрет.
— Он?
— Он! — выдавил Сельмурзаев, увидев ненавистное лицо.
— Один из наиболее квалифицированных оперативников «Легиона». Псевдоним Ратоборец. Откуда взялся и куда нырнул — одному черту известно… Одно известно точно — если начинается серьёзная заварушка, он тут как тут.
— Он — покойник, — прошипел народный депутат, наливаясь злобой. С крошечного экрана на него глядел его враг. — Я его из-под земли достану. Из лап самого шайтана вырву. И отрежу голову…
— Аллах в помощь, — Феликс спрятал компьютер. — Вам будут благодарны многие. Я в их числе… Вынужден откланяться. Дела… Но этот вопрос я буду держать в поле зрения.
— И все?
— Ах да, — Феликс вытащил из кармана пальто лазерный диск, протянул депутату. — Тут кое-какая информация. Если появится ещё что-то интересное для вас, сообщу…
Шалавочка оказалась совсем молоденькой — около двадцати, демонстративно циничной, но, как и у всех девчонок её возраста, с мозгами, сверх меры заполненными романтическим мусором. Звали её Анжела.
В постели от злости и отчаяния, пытаясь забыться, Гурвич отработал на все двести процентов.
— Мне редко нравится. Но с тобой понравилось, — она прижалась к нему, смотря на него уже другими глазами.
— Умею, — буркнул Гурвич.