Нет, черта с два на него все свалят! Это ещё доказать его вину надо! Но будут ли доказывать — вот в чем вопрос?
Депутат метался по огромному холлу, устланному коврами, падал в глубокое кресло перед холодным камином.
— Шайтан! — шептал он себе под нос. — Шайтан…
В тяжёлый сон он провалился часа в три ночи. Там его подстерегали кошмары. Несколько раз он просыпался с тягостной мыслью, что завтра надо что-то решать… И опять отдавался во власть кошмаров.
Окончательно проснулся он в девять утра. Голова была тяжёлой, зато в сердце — решимость действовать.
Он не мог понять, почему враги отпустили его на четыре стороны. На их месте он решил бы эту проблему просто — выстрелом в затылок или отрезанием головы — в зависимости от настроения. Может, они надеялись на его признательность за подаренную жизнь? Или рассчитывали, что теперь он их с потрохами — после того, что наговорил перед видеокамерой? Кстати, он не помнил, что именно наговорил, в памяти осталось нечто смутное. Но, скорее всего, наговорил немало. Впрочем, это неважно! Теперь в его сердце горел священный огонь мести!
Все, часы слабости миновали! Пришла пора действовать!
Ключевой момент — сорвать маску с лица врага. Он сорвёт, чего бы это ему ни стоило! И объявит свой маленький, но жестокий джихад!
Он потягал гирю, со злым удовлетворением отмечая, что мышцы ещё работают. Он ещё крепок. Способен и держать, и наносить удары. Потом залез под холодный душ. Тщательно побрился.
Выйдя в холл, крикнул:
— Ломали!
Старший группы охраны Ломали Махмадхаджиев возник, как привидение. Половину своих телохранителей после того, как они не спасли его от позора, Сельмурзаев выгнал. Но Ломали, верный, как пёс, остался…
— Через пятнадцать минут две машины, — велел депутат. — Едем в город.
Ломали, не говоря ни слова, повернулся и отправился исполнять приказание.
В просторной гардеробной, где, как в магазине, на вешалках были развешаны десятки костюмов, на полках стояли десятки пар обуви, Сельмурзаев выбрал представительский костюм за пять тысяч долларов. Натянул ботинки крокодиловой кожи. Галстук в тон. Посмотрелся в зеркало. Вид вполне приличный. Как и положено бизнесмену и политику его уровня. Чувствуется стиль, безупречный вкус.
Механические ворота со скрежетом открылись. И похожие на блестящие торпеды бронированный «Мерседес» и джип, выехав за территорию обороняемого милицейской вневедомственной охраной посёлка, устремились по правительственной трассе, в этот час уже разгрузившейся.
Сельмурзаевым овладело болезненное воодушевление. То, что он принял решение и начал действовать, наполняло его энергией. Депутат никогда не прощал обид.
Всю дорогу Сельмурзаев не отрывал от уха мобильный телефон. Он переговаривался с людьми, назначал места встреч, просился на приём. Эти звонки открывали ему двери в высокие кабинеты. Смешно, но в государстве, против которого он боролся уже много лет, он обладал определённым весом.
С кого начать встречи? Конечно, с обитателей Старой площади.
— Сергей Владимирович, — произнёс он в микрофон мобильника. — Это депутат Сельмурзаев. Тут серьёзные обстоятельства. Мы не могли бы встретиться?.. Очень срочно… Лучше не на рабочем месте… Как всегда…
Встретились они в ресторанчике «Царский чертог» в центре Москвы, запредельные цены в котором отпугивали посетителей скромного достатка. В нем имелись уютные закутки для конфиденциальных разговоров.
Тот, с кем встретился депутат, примелькался в каждом российском доме — его постоянно показывали по телевизору. Обычно он с видом оксфордского профессора вещал, как надо обустроить страну. Любые банальности изрекал как божественное откровение. Он был известным артистом политического балагана. Но здесь, наедине со своим старым знакомым, лицедействовать смысла не было.