Автор указывает на то, что государство борется с самими террористами, а не с причинами их появления и целями, которые они преследуют. В республике идеологическое противодействие экстремизму сведено к малоэффективным и формализованным мероприятиям. На основе проведенного исследования автор утверждает, что представители духовенства республики в идеологическом противодействии экстремизму играют неоднозначную роль. С одной стороны, религиозные деятели проводят меджлисы с участием известных религиозных ученых республики, а также международные конференции с участием известных мировых исламских ученых; издается газета «Ас-салам», ведутся телепередачи по религиозной тематике. С другой стороны, в дагестанском обществе вызывают недовольство противоречия внутри традиционного ислама. В публичной полемике духовные лидеры традиционного ислама уступают представителям нетрадиционного течения.
Несмотря на отдельные успешные кампании и акции по противодействию идеологии и практике экстремизма и терроризма, в республике не сложилась региональная система такого противодействия.
В качестве мер для преодоления экстремизма, а следовательно и терроризма, в республике автор предлагает следующие: провести преобразования в экономической, политической сферах; преодолеть уродливые формы коррупции; вести работу с молодежью в образовательных учреждениях, мечетях, транслировать телепередачи антитеррористической направленности, совершенствовать законодательство, более активно разъяснять несостоятельность, общественный вред и преступный характер идеологий, программ и действий, которые заключают в себе ненависть к людям других рас, национальностей, вероисповеданий и социальных групп.
Этнический фактор в гендерных отношениях и процессах: Кавказский ракурс // Гуманитарий Юга России, Ростов-на-Дону, 2017, т. 6, № 6, с. 317–325
Ключевые слова: гендер, этнос, структура этнического социума, гендерные процессы, гендерные отношения, межпоколенческие отношения, отношения конкуренции-солидарности, институт старшего.
Тауканова З.Ч., аспирант кафедры философии Кабардино-Балкарского государственного университета
В статье автор анализирует особенности гендерных отношений на Кавказе. Говоря об истории изучения данного вопроса, автор в начале статьи дает краткий исторический обзор гендерной проблематики. Начиная с 50–60-х годов ХХ в. гендерные исследования обретают системность и активность под влиянием феминизма, берущего начало в те же годы в общем контексте постколониальных трансформаций мира.
Россия остается пространством особой цивилизации, включающей наряду с европеизированной культурой мегаполисов десятки традиционных этнических культур, но реалии глобального мира вторгаются в бытие этносов, корректируя все аспекты этнической культуры, в том числе модели гендерных отношений, что особенно ярко проявилось в социально-культурных трансформациях в начале 90-х годов ХХ в.
Автор в данной статье предпринимает попытку дать анализ гендерного фактора в контексте постсоветских трансформаций кавказских этносов. Речь идет о результатах многолетних наблюдений за социально-культурными трансформациями ряда этнических сообществ Кавказа (кабардинцы, балкарцы, адыгейцы, черкесы, чеченцы и др.). Перечисленные сообщества изучены и детально описаны в общепринятых этнографических измерениях, но проблема состоит в том, что в российской этнологии и гендерологии кавказские этносы и сегодня подаются как консервативные, не подверженные новации и прогрессу, как герметично замкнутые на свои архаичные культуры. Бытует предубеждение о вторичности женского пола в пространстве кавказских культур и «порабощенности женщин».
Как это ни парадоксально, у кавказских этносов за долгие годы существования советской системы так и не прижилась советская модель равноправия мужчин и женщин, которая в буквальном смысле уравнивала всех. Кавказские женщины на протяжении всей советской эпохи вплоть до 90-х годов так и оставались в «пространстве второго пола» – воспитателей детей, учительниц, продавщиц магазинов, домохозяек; они не рвались занять «мужские» профессии, что стало поводом рассматривать кавказские этнические сообщества и их культуры как «отсталые», «средневековые», где женскому полу уготовано порабощение.
Ситуация радикально изменилась в 90-е годы прошлого века. Ответ на вопрос, как это стало возможным, кроется в учете специфических особенностей социально-культурного бытия кавказских этносов. Автор выделяет три такие особенности.
1. Исключительная роль и значимость горизонтально-секторальных отношений в кавказских этносоциумах. Такие структуры кавказского этносоциального бытия, как родственная семья (сообщество семей родных и двоюродных братьев и сестер, племянников и внуков, имеющих общих предков), род, тейп, тухум, активно (материально, морально) поддерживают любого своего члена, защищая его в трудных ситуациях и жизненных невзгодах, в том числе и от избыточного давления внешних факторов и обстоятельств (мнения, формируемого за пределами данной общности, религии и даже институтов власти).
2. Легитимация в бытии рассматриваемых этносов только одной формы (модели) брака и образования новой семьи – в форме замужества. Речь идет о том, что на Кавказе женщина в буквальном смысле выходит замуж, т.е. покидает свою семью и переселяется в семью мужа, хотя при этом за ней сохраняются принадлежность к роду, откуда она выходит, и поддержка этого рода. Таким образом, активными носителями и строителями связей между кланово-родовыми секторами этносоциального пространства являются именно женщины, что едва ли вяжется с амплуа «второго пола».
3. Полярный характер отношений солидарность – конкуренция в сообществах мужчин и женщин в пространстве кавказских этносов. Ситуация здесь такова, что в отношениях мужчин (между мужчинами) доминирует конкуренция вплоть до ее самых острых форм, в то время как между женщинами (в их публичных отношениях) доминирует солидарность.
Далее автор подходит к ключевому аспекту анализа – культуре, которая являет собой прежде всего всеохватный механизм адаптации человека к условиям существования (природным, социальным), и резкие изменения условий бытия любой социальной общности являются вызовом, требующим ответа от этой общности, т.е. активных действий с его стороны, скажем, перестроения форм и механизмов своего бытия, изменений в культуре. Это касается и кавказских этносов, включая и гендерную культуру.
История рассматриваемых этносов сложилась так, что на протяжении ХХ в. они дважды оказывались в ситуации радикального изменения социально-политических условий существования, т.е. в ситуациях острого вызова. Речь, в частности, идет о революции 1917 г. и о «шоковых» реформах 90-х годов.
Как отреагировали на эти вызовы социальное бытие и культуры рассматриваемых этносов, в том числе их гендерная составляющая?
Как это ни парадоксально, но радикальные изменения в культуре, в частности в гендерном балансе, в пространстве кавказских культур, произошли не в пору советских реформ под конструктивистским лозунгом «Мы новый мир построим», а в 90-х годах. В этом контексте остается лишь констатировать, что постсоветские реформы оказались более радикальным вызовом в адрес традиционных норм, форм и укладов этнического бытия. Реформы 90-х годов привели к разрушению экономики страны и ее внутренних рынков. В этой ситуации доминирующей формой экономической деятельности в стране на какой-то период стал так называемый челночный бизнес, который разворачивался в условиях полного отсутствия в стране рыночной инфраструктуры (устойчивые банки, доступный кредит, маркетинг, консалтинг, логистические услуги). Как добыть стартовые деньги, приобретать товар за границей и доставлять домой, обеспечивать при этом собственную безопасность и безопасность своих товарно-денежных операций? Оказалось, что все эти вопросы можно решить, перешагнув психологический барьер страха перед неизвестностью по имени «челночный бизнес» – с опорой на женскую солидарность и коллективное взаимодействие, присущие кавказским этническим культурам, в то время как этого не удавалось сделать соперничающим между собой мужчинам. При этом стартовым капиталом нередко становились скромные деньги от продажи своих (женских) украшений, накопленных в небогатую советскую пору.