2. Изменение ядра международной политической системы. За неформальное право войти в состав этого ядра (которое ассоциируется с более высоким статусом и более широкими возможностями влияния) конкурируют между собой более десяти государств мира. Прежде всего, это Китай и Индия, чье укрепление позиций все больше сказывается на региональных и глобальных балансах экономических и политических сил, и экстраполируется на обозримую перспективу. Автор тем не менее отмечает, что необходимо принимать во внимание тот факт, что роль Китая и Индии будет в очень значительной степени зависеть: во-первых, от запаса их внутренней социально-экономической прочности и, во-вторых, от характера их влияния вовне. В отношении двух этих факторов существует значительная доля неопределенности, что будет требовать от всех международных игроков достаточно осторожной и сбалансированной политической линии. Весь вопрос в том, насколько они будут готовы следовать такому императиву.
3. Постепенное становление многоплановой, вариативной и лабильной иерархии в международной системе отношений. Такой вид иерархии не выстраивается в виде раз и навсегда зафиксированной схемы, а может менять конфигурацию и структуру в зависимости от особенностей конкретной сферы, соотношения сил, характера взаимоотношений между вовлеченными в нее государствами, а также воздействия других внешних факторов. Это может не только порождать напряжения и коллизии, но и вместе с тем создавать дополнительные возможности, что придаст системе больше гибкости и позволит легче адаптироваться к новым проблемным ситуациям. Иерархия не будет оставаться неизменной как применительно к международной системе в целом, так и в отдельных ее сегментах, что создаст потенциал неустойчивости и нестабильности. Но значимость данного фактора станет постепенно сокращаться по мере общей структуризации международной системы, а также роста экономической и политической взаимозависимости.
4. Постепенное относительное ослабление позиций США при сохранении их огромного влияния на международную жизнь. Роль США в экономике, финансах, торговле, науке, информатике будет оставаться уникальной на достаточно длительную перспективу. По размерам и качеству своего военного потенциала США не имеют себе равных в мире (за исключением российского ресурса в области стратегических ядерных сил). США могут быть как источником серьезных конфликтов на международной арене (на почве ориентации американской внешней политики на однополярность), так и агентом кооперативного взаимодействия с другими участниками международной жизни. Определяющими здесь будут готовность элит США сдерживать свой гегемонистский синдром, способность соотносить свои интересы с интересами других участников международной жизни, умение формулировать амбиции на языке ответственного лидерства. Автор предполагает, что традиционная полемика между сторонниками изоляционизма («США должны заниматься прежде всего своими внутренними делами») и активного вмешательства в международные дела будет время от времени обостряться и даже выдвигаться на первый план, хотя и с более современными акцентами и нюансами. Президентство Д. Трампа покажет, насколько реалистичны предположения о том, что сфокусированность на внутренних проблемах способна привести к сокращению внешнеполитической активности США. Пока такой сценарий не кажется реалистичным.
5. Перераспределение удельного веса между различными центрами влияния, ослабление способности оказывать воздействие на другие государства и внешний мир в целом. Традиционно обладающие весомым потенциалом в этой области государства сталкиваются с проблемами в своем развитии, хотя и сохраняют значительный ресурс влияния. Все более заметной становится роль новых игроков из Азии, Африки и Латинской Америки, а к упомянутым Китаю и Индии добавляются прежде всего Бразилия и ЮАР.
Исследователь отмечает тот факт, что широко распространенное в информационном поле представление об ослаблении Запада зачастую явно преувеличивает масштабы этого явления, хотя центр развития мировой экономики и международной системы все же смещается в направлении Восток / Азия. Именно сюда переключается внимание глобальных экономических акторов, которых привлекают растущие рынки, впечатляющая динамика хозяйственного роста, мощная энергетика человеческого капитала. И здесь же действуют одни из наиболее острых рисков и угроз безопасности – это очаги терроризма, этноконфессиональные конфликты, распространение ядерного оружия, территориальные споры.
Все более заметно присутствие на международно-политической арене исламского фактора. Пока нет оснований видеть в этом формирование какого-либо единого центра силы из-за отсутствия политической, экономической и идеологической целостности исламского мира. Его внутренняя фрагментация по национально-государственному, внутриконфессиональному (сектарному), клановому и иным признакам делает образ «столкновения цивилизаций» метафорой, вряд ли пригодной для адекватного описания системы международных отношений как на глобальном, так и на региональном уровнях.
Еще одним важным фактором, который выделяет автор статьи, является формирование новых политико-экономических мегаблоков и проектов – таких, как Трансатлантическое торговое и инвестиционное партнерство (ТТИП), Транстихоокеанское партнерство (ТТП), Экономический пояс Шёлкового пути (ЭПШП), Евразийский экономический союз (ЕАЭС). В формирующейся международной системе данному компоненту, несмотря на его вариативность, будет принадлежать значимое место.
Автор определяет две траектории главного системного вызова в рамках складывающегося миропорядка – это становление новой конфигурации сил на всех уровнях и отношения «центр–периферия» по проблемам развития в самом широком смысле слова (технологии, информация, ресурсы, финансовые инструменты, человеческий капитал, перемещение людей и т.п.).
В разделе статьи «Линии противоречий и размежевания» автор анализирует противоречия в отношениях между различными центрами силы на глобальном и региональном уровнях. Самое крупное размежевание, по мнению В.Г. Барановского, происходит по линии Россия – Запад, взаимное отторжение которых иногда трактуют как второе издание «холодной войны», иногда – как проявление геополитического соперничества. Здесь важен сам масштаб явления, так как размежевание между Россией и США / НАТО идет по широкому кругу вопросов: от расширения альянса на Восток, соперничества на постсоветском пространстве, кризиса на Украине до применения силы без санкции СБ ООН, планов создания европейской системы ПРО и конфликта в Сирии. Ситуацию во взаимоотношениях с Западом вряд ли удастся исправить быстро и малыми усилиями. Еще одна разделительная линия обозначилась между Китаем, с одной стороны, и США с их азиатскими союзниками – с другой, и она имеет все шансы стать более значимой, оттеснив противоречия по линии Запад – Россия на задний план. Однако оба размежевания могут оказаться взаимодополняющими: их логика способна подталкивать Россию и Китай к сближению и стимулировать курс на становление ОДКБ / ШОС / БРИКС в качестве экономического и политического противовеса Западу. Вместе с тем серьезные противоречия имеются внутри самих объединений ОДКБ / ШОС / БРИКС (между Индией и Китаем, Индией и Пакистаном, странами Центральной Азии), и они являются иногда более острыми, чем противоречия между этими странами и Западом.
Другие конфигурации размежевания, казалось бы, могут возникать на почве противодействия исламскому радикализму. Теоретически этот тренд мог бы работать на сплочение в треугольнике Россия – Запад – Китай, ставя их по одну сторону баррикад. Но это слишком далеко идущая гипотеза, пока не находящая подтверждения на практике.
В разделе «Пути, формы и проблемы международного сотрудничества» исследователь определяет перспективы функционирования новой международной системы и предлагает пути ее развития. Автор констатирует, что кардинальной перестройки уже существующих структур международного взаимодействия в обозримом будущем не просматривается, и поэтому в качестве реалистической перспективы он определяет упрочение миропорядка в этой области, а не его фундаментальную трансформацию.