Ситуация стала кардинально меняться с 1986 г., когда партию возглавил Йорг Хайдер, чья харизма и лидерские качества, по мнению большинства исследователей, способствовали стремительному росту популярности националистов. Не отрицая в целом этот тезис, нужно в то же время отметить ряд качественных изменений в программных установках Австрийской партии свободы, которые в конечном счете и стали залогом ее успеха.
Если для Союза независимых и ранней Австрийской партии свободы был характерен великогерманский национализм (признание немцев и австрийцев одним народом), то при Хайдере и его последователях партия стала всë больше выступать с позиций австрийского патриотизма. Сам Хайдер был, пожалуй, одним из первых праворадикальных политиков в Старом Cвете, сумевшим уловить «дух времени» и нащупать темы, которые в недалеком будущем станут визитной карточкой всех праворадикальных популистских партий: острая критика политической элиты, евроскептицизм, антииммигрантская риторика вкупе с апелляцией к социальным проблемам.
Время от времени председатель партии делал провокационные высказывания о Второй мировой войне: в 1995 г., выступая в парламенте, он назвал нацистские концентрационные лагеря «исправительными» (Straflager), а на встрече в Крумпендорфе с ветеранами Второй мировой, среди которых были и военнослужащие войск СС, обратился к ним как к «людям с характером, которые остались верны своим идеалам»[Tóth, 2015, S. 63]. Тем не менее курс на обновление Австрийской партии свободы и превращение ее из организации бывших нацистов в третью «народную партию» был очевиден.
В 2000 г. на пике популярности Австрийской партии свободы удалось второй раз в своей истории войти в правительство, заключив соглашение с Австрийской народной партией, что вызвало международный скандал. Выход Й. Хайдера из партии в 2005 г. из-за разногласий с соратниками и создание им новой организации Альянс за будущее Австрии (Bündnis Zukunft Österreich) на время ослабили национал-популистский лагерь. Однако после его гибели в автокатастрофе в 2008 г. и избрания на пост председателя партии Хайнца-Кристиана Штрахе партия вновь смогла укрепить свои позиции.
Курс на обновление продолжился. В 2011 г. Штрахе вместе с Филиппом Девинтером («Фламандский интерес») и немецким борцом против строительства мечетей Рене Штаткевицем даже совершил поездку в Израиль, где встретился с ортодоксальными поселенцами, которых европейские популисты рассматривают как потенциальных союзников в борьбе с исламистами [Tóth, 2015, S. 63]. По результатам прошедших 15 октября 2017 г. парламентских выборов партия набрала 27,4% и в настоящее время ведет переговоры с Австрийской народной партией о создании правительственной коалиции. 18 декабря 2017 г. была сформирована правительственная коалиция, в которой АПС получила шесть министерских постов.
Национальный фронт – стратегия дедемонизации
Если Австрийской партии свободы достаточно быстро удалось занять прочное место на крайне правом фланге политической системы и даже дважды побывать в правительстве, то история Национального фронта развивалась гораздо более драматично и сложно. Основанной в 1974 г. бывшим участником войны в Алжире Жан-Мари Ле Пеном партии пришлось с самого начала столкнуться с серьезной обструкцией как со стороны общественности, так и политического истеблишмента. В отличие от Австрии, где националисты уже изначально располагали существенной электоральной базой и могли играть на противоречиях между двумя крупными партиями, обвинения в правом экстремизме, фашизме и наследии режима Виши фактически сделали Национальный фронт маргинальной группировкой. О том, какое отторжение партия вызывала у обычных граждан, можно судить хотя бы по тому факту, что Ле Пен, юрист по образованию, долгое время не могла устроиться в адвокатское бюро, поскольку никто не хотел иметь дело с дочерью основателя профашистской партии.
Однако кризис левых сил, неолиберальные реформы, утрата доверия к политическим партиям, погрязшим в коррупции, предоставили Национальному фронту исторический шанс. Уже с 1990-х годов праворадикальные популисты стали набирать популярность в тех регионах, которые раньше голосовали за коммунистов. Расширение электоральной базы не могло не сказаться на росте популярности Национального фронта. Однако главная сенсация состоялась на президентских выборах в 2002 г., когда во второй тур вместе с действующим главой государства Жаком Шираком вышел Жан-Мари Ле Пен, получивший около 16% голосов. Впрочем, этот успех ультраправых, который шокировал французское общество, одновременно показал, насколько имидж партии все еще оставался неприемлемым для абсолютного большинства французов. Во втором туре Ширак получил 82% голосов, причем его поддержали даже левые, которые выдвинули лозунг «Лучше вор, чем фашист».
Основываясь на анализе ошибок и неудач своего отца, Марин Ле Пен, возглавившая Национальный фронт в 2011 г., начала выстраивать новую стратегию партии, которую исследователи и СМИ метко назвали «дедемонизацией». Она касалась, во-первых, очистки партии от антисемитизма, примитивного расизма и сомнительных высказываний о Второй мировой войне, а также от тех партийных кадров, которые противились переменам. Жертвой борьбы за обновление Национального фронта стал сам основатель партии, которого дочь без всяких сожалений исключила из партии в 2015 г. Организация теперь должна была восприниматься как умеренная политическая сила, которая хотя и резко критикует политический истеблишмент, однако действует в рамках Конституции Пятой республики. Во-вторых, во главу угла Национальный фронт поставил социально-экономические проблемы, такие как молодежная безработица, защита национального производителя, позитивная дискриминация депрессивных регионов страны и т.д. Даже проблема миграции теперь рассматривается именно с этой точки зрения. В-третьих, новое руководство Национального фронта всерьез озаботилось привлечением на сторону партии новых социальных групп: части городского среднего класса, мигрантов второго поколения и даже сексуальных меньшинств, что невозможно было представить в прежние времена [Цыбульский, 2017].
Эти факторы наряду с коррупционными скандалами вокруг французской элиты и неспособностью правых и левых правительств решить насущные проблемы и обусловили в конечном счете стремительный подъем Национального фронта, что отчетливо продемонстрировали сначала выборы в Европарламент (24,4% и первое место), а затем и президентские выборы, на которых во втором туре Ле Пен получила почти 34% голосов. Вместе с тем приход к власти или по крайне мере участие в правительстве праворадикального Национального фронта на данный момент блокируется отказом традиционных партий от сотрудничества с Ле Пен, мажоритарной избирательной системой, традиционным неприятием партии среди значительной части общества.
«Альтернатива для Германии» в поисках места под солнцем
Долгое время ФРГ оставалась островком стабильности, «белым пятном» на виртуальной карте правого популизма в Европе. Да, безусловно, в стране давно существуют неонацистские организации (Национал-демократическая партия Германии, Немецкий народный союз), однако их политический вес остается весьма незначительным, чтобы представлять какую-либо серьезную угрозу для парламентской демократии. Экономический рост, низкий по сравнению с соседними странами уровень безработицы, отсутствие крупных коррупционных скандалов, как во Франции, обеспечивали стабильность политической системы. Однако и здесь подспудно зрели «гроздья гнева», в результате чего на политической сцене возникла праворадикальная популистcкая партия.
Парадоксальным образом этому способствовала и сама канцлер Ангела Меркель, стремившаяся максимально укрепить свою власть и расширить электоральную базу Христианско-демократического союза. «Триумф “Альтернативы для Германии”, – писал гамбургский еженедельник “Der Spiegel“, – является не меньше, чем восстанием против Ангелы Меркель. Оно направлено против председателя ХДС, которая двигала партию всë дальше влево и сделала многих консерваторов бездомными» [Amann, Bartsch, 2016, S. 14].