– Но бог ничего и никому не жертвует! – вскричал Элеазар. – Жертвуют ему!
– Не кричи так, – сказал Красс, демонстративно прочищая пальцем правое ухо. – Если сюда придут парфяне, твой бог лишится всего, так как эти варвары моментально разорят ваш хваленый Храм. Для того, чтобы они не пришли, надо отдать мне часть серебра и золота, хранящегося в Храме. Твоему богу выходит прямая выгода. Он жертвует некоторую толику своего богатства римскому войску, и не остается внакладе, потому что паства уцелеет (ее не перережут и не продадут в рабство). Эта самая паства быстро восполнит потраченные на войну средства.
– Но ты же наместник всей Сирии! – возопил Элеазар. – Неужели налоги, собранные с такой громадной территории, не накормят римское войско?!
– Почтенный, ты не понимаешь, насколько дорого стало воевать, – ответил Марк, картинно прочищая пальцем теперь уже левое ухо. – Во что только овес для конницы обходится!
– У тебя же нет конницы! – священник явно разбирался в военном деле. – Легионной кавалерии всего две-три тысячи. Какой овес? Травы хватит!
– Еще тысячу под командой моего сына Публия прислал Юлий Цезарь. Плюс эдесский царь Абгар обещал пригнать пять тысяч. Это уже много. Как без помощи твоего бога прокормить такую прорву людей и лошадей?
– Но ты же далеко не бедный человек!
– Не путай альтруизм с богатством. С какой стати мне тратить свои деньги для защиты вашего народа? Твой бог тоже не беден. Вот пусть и раскошеливается. Выходит, деньги получать ему нравится, а спасать свой народ – нет? Такого не бывает. Если тебе за что-то платят, будь добр исполнить положенную работу. А бог или человек – разницы никакой. Всякая работа должна оплачиваться. Вот пусть твой бог и оплачивает труды римского войска!
Элеазар, собираясь с мыслями, несколько раз открыл и закрыл рот.
– Не верь этому эдесскому проходимцу Абгару! – наконец сказал священник, уводя разговор немного в сторону. – Он наверняка уже предал тебя и отправил гонцов к сурене Михрану. Кавалерии ты от него не дождешься. Поэтому и денег на ее содержание не понадобится!
– Ты слишком погряз в мирских заботах, – сказал Красс, внимательно разглядывая дверь, ведущую в глубину Храма. – Не годится жрецу заниматься вопросами, связанными с военным делом и союзническими отношениями. Ибо всем людям на свете известно: если жрец занялся политикой – бог моментально осиротеет, и вследствии этого факта обязательно обеднеет!
– Но ведь Гней Помпей, побывавший здесь за несколько лет до тебя, не осмелился притронуться к жертвенным талантам! – с пафосом воскликнул Элеазар. – Ему тоже нужны были средства для армии, но он не стал кощунствовать!
Красс, не отрывая глаз от двери, ответил:
– Мне безразлично, что делал Помпей, а чего не делал. Или не смог сделать. У него теперь в управлении есть своя провинция, у меня – своя. И сейчас я здесь совершаю то, что нужно Риму в данный момент времени.
Элеазар ничего на это не ответил, так как встревоженно наблюдал за глазами Красса. А глаза наместника Сирии остановились в одной точке и никуда больше не двигались. Точкой этой являлась массивная перекладина над дверью, ведущей во внутренние покои Храма.
Перекладина была дубовой, длинной и широкой. Толщина ее как бы говорила сама за себя: «А я не просто такая толстая, я толстая с определенной целью!»
Марк, резко обернувшись назад, бросил взгляд на входную дверь, над которой тоже была перекладина, но обычная, не вызывающая никакого интереса, поскольку пропорционально соответствовала всем канонам архитектурного искусства.
Кассий с Петронием последовали примеру своего начальника и также посмотрели на входную дверь. И если Петроний сделал это с непониманием, Кассий моментально оценил разницу в перекрытиях, и его губы тронула легкая усмешка.
Элеазар, глубоко вздохнув, сказал:
– Римляне никогда не грабили храмов чужих богов.
Марк вернулся взглядом к священнику и заявил:
– Римляне никогда и никого не грабят. Они берут, что им положено.
Посмотрев внимательно на толстую перекладину, он продолжил:
– О каком грабеже ты говоришь? Никто не собирается грабить ваш Храм. Речь идет о помощи римскому войску. Мы защитим иудейский народ от варваров, а вы кратковременно пожертвуете для этого малую часть своего богатства.
– Что значит «кратковременно»?
– Все очень просто. Мы победим парфян, твой народ обрадуется и пожертвует вашему богу за спасение некоторое количество ценностей, которое с лихвой возместит затраченные для победы средства. Таким образом, потеря этих средств станет кратковременной и возместимой.
На протяжении этой речи взгляд Красса не отрывался от толстой перекладины. Кассий Лонгин смотрел в ту же точку, хитро сощурив глаза. Петроний глядел себе под ноги и потому никак Элеазара не интересовал, впрочем, как и четверо легионеров, со скучным видом подпиравших стены залы.
И здесь священника вдруг посетила мысль, которую он тут же принял за божье откровение, ибо не было больше на свете мысли, дающей столь простое решение возникшей проблемы.
Держа в себе эту мысль как трепетную канарейку в руках, Элеазар спросил:
– Наместник, мы можем поговорить наедине?
– Нет, – ответил Марк, – у меня нет секретов от своих воинов.
– Ты боишься остаться вдвоем с хилым старцем? – удивился Элеазар.
– Это ты хилый?! – воскликнул Красс, круглыми веселыми глазами обводя жирную тушу Элеазара.
Священник ничего на это не ответил, но почему-то покраснел. Марк, презрительно усмехнувшись, обернулся к Кассию и сказал:
– Подожди меня за дверью. Вместе с остальными.
Кассий молча вышел, и за ним тут же последовали Петроний с легионерами.
– Ну?! – требовательно обратился к Элеазару Красс. – Что за тайны у тебя от моих воинов, хилый старец весом в четыре, минимум, таланта?
Элеазар, понизив голос, спросил:
– Мы сможем договориться?
– Предлагай! – весело ответил Марк.
– Ты великий воин и наш народ ценит это. Но, кроме того – ты человек дела, и наш народ ценит это еще больше. Перекладина над дверью скрывает золотую штангу весом в триста мин!
Марк удивленно задрал вверх брови.
– Да-да! – возбужденно всхлипнул Элеазар. – Штанга – пожертвование от… не имеет значения от кого! Мы отдадим ее тебе. Это золото сможет обеспечить твою армию не только продовольствием. А взамен ты поклянешься не трогать наш Храм!
Красс, встряхнув головой, заявил:
– Вот это дело! Согласен.
– Сейчас мы письменно составим нужный договор, – сказал Элеазар, суетливо взмахнув руками.
– Еще чего?! – возмутился Марк. – Ты мне предлагаешь взятку и требуешь оформить ее документально? Нашел дурака!
Через полчаса разногласия были устранены. Никаких текстов писать не пришлось, зато Красс с пафосом поклялся перед своими солдатами, Кассием, Петронием и Элеазаром, что не причинит Храму разрушений, опустошений и прочих бедствий.
Легионеры под руководством Элеазара мечами взломали доски перекладины и извлекли из стены золотую штангу. Нести ее пришлось не только солдатам, но и Кассию с Петронием – настолько она была тяжела.