Держали при этом в руках чаши с водой. И осмеивали того, кто проливал.
Наверху, над фиордом, лежало горное пастбище - сечр-Туда отгоняли коров, когда они стравливали нижние луга. Горное пастбище было альменнингом - им сообща владел весь фиорд. Плохо придется хозяину, который вздумает выгородить себе кусок лужайки. Или просто прогнать соседских коров, сберегая лакомую траву для своих!
Так гласил закон тинга - здешняя Правда.
А еще над береговыми утесами стеной стояли леса - зеленый плащ на каменных плечах гор… Еловые чащобы и целые дружины серо-розовых сосен, где, наверное, в несметном количестве родились боровики.
В лесу собирали ягоды и били дичь. Лес давал дерево на постройку кораблей и домов. И лес тоже называли альменнингом.
А еще выше обнаженный камень сбрасывал с себя последние покровы зелени и устремлялся к небу сияющими пиками неприступных вершин… Иные горы обрывались отвесными стенами прямо в фиорд. Высоко-высоко над Сэхеймом даже летом сверкали белые снежники и цвели, говорили, невиданной красоты цветы.
Все эти горы были когда-то чудовищным полчищем великанов, воздвигавших рать против Богов. Но молот-молния по пояс вколотил их в землю, обратил в мертвые камни. Теперь великаны медленно распрямляли гранитные колени:
Звениславка видела высоко на утесе кольцо для лодки, находившееся когда-то у самой воды…
Когда великаны поднимутся, наступит день последней битвы, и мир рухнет.
Но это будет не скоро.
«…А вече здесь называется - тинг. И во всяком племени вече свое и Правда тоже своя…»
Острый кончик ножа царапал скрипучую бересту, вдавливая в нее буквы.
-Зачем тебе береста, Ас-стейнн-ки? - спросил ее вчера мальчик по имени Скегги. - Если тебе нужен короб для ягод, так я сплету.
Впрочем, он без труда понял, что на бересте она собиралась писать своими гардскими рунами обо всем необычном, попадавшемся ей на глаза.
-А потом ты будешь колдовать над рунами, да? Нет, ворожить она не умела… Просто еще дома привыкла, чуть что, хвататься за берестяной лист и бронзовое писало. И потихоньку пристраивать буковку к буковке, рассказывая о дивном… О неслыханной щуке, едва не утащившей в прорубь двоих рыбаков, об огненном шаре, спустившемся из громовой тучи, и просто о том, что сено уже высохло и его сметали в стога. И даже молодой князь Чурила Мстиславич, что незло посмеивался над ее старанием, сам же приходил узнать: а не позже ли прошлогоднего заревели нынче туры в лесу?
-Ну так давай я схожу к кузнецу, - сказал Скегги. - Он и сделает острую палочку, которая тебе нужна!
Скегги был тюборинном - сыном свободного и рабыни. Его отец, викинг по имени Орм, погиб на корабле Виглафа Ворона, не узнав о рождении наследника.
Халльгрим хевдинг сам дал мальчишке свободу, но некому было назвать его родичем и сделать полноправным согласно закону… У отважного Орма нигде не было близких.
Правду сказать, немногие стали бы гордиться сыном наподобие Скегги.
Тюборинн уродился слабым и хилым - наверное, в мать; недаром она, подарив ему жизнь, сама так и не встала. Не было такого сверстника во дворе, который не мог бы запросто его поколотить. К тому же Скегги был кудряв и темноволос - то есть очень некрасив.
Чего еще ждать от сына рабыни!
Конечно, бывает и так, что сыновья рабынь и даже настоящие трэли оказываются на поверку храбрей и разумней, чем иные свободные. Такие рано или поздно садятся среди достойных мужей, как равные.