- Эрик?
- Чего тебе? Мразь... – голос звучит глухо и злобно. Но, слава аду, он останавливается. Светящимися пальцами хватаясь за дверь. – Занимайся своими гнусными делами. А меня оставь.
- Это и твои гнусные дела, – я бросился бегом. Я ведь могу не успеть, сейчас он передумает и... но я хватаю его за талию, отчаянно прижимаясь сзади. Держу, не отпускаю. Эрик дрожит, наливаясь светом еще больше. Господи, помоги, я не знаю, что еще мне соврать, а если не врать, то как смягчить истину. – Я все тебе расскажу. Все-все, до последней мелочи. Я отвечу на любой вопрос. Если ты простишь.
- За что я должен прощать? Это твоя жизнь. Делай с ней, что хочешь. Только меня не впутывай.
- Послушай.
- Не хочу...
- Фрэнк изнасиловал меня, потому что озверел!
- А до этого ты не знал, что он зверь?
- Знал. Но он очеловечивался со мной. А сегодня что-то пошло не так. Случилось не то, чего я хотел. Но я не мог его остановить.
- Я... мог, – он задрожал сильнее, напугав меня почти до смерти свечением взбесившейся лунной крови. От него уже можно было ослепнуть. – Но мне показалось, только показалось... что ты получаешь удовольствие от его садизма.
- Я и получал. Но совсем недолго, – я поколебался и решил не сообщать ему о своей смерти и появлении даэдрического принца. – Ты понял или нет? Он связал меня и надругался. Я не хотел такого секса, слышишь? Не хотел! Мы по-другому этим занимались... до полета в Сандре Льюну.
- Значит, это я виноват, что он обидел тебя?
- И да, и нет. Я хотел побыть с тобой. Я хотел тебя. Я влюблялся в тебя, как в его юный образ и подобие. Но я узнал тебя. И отделил от Фрэнсиса. Твои глаза больше не напоминают мне его.
- Но ты сказал, что не влюблен в меня.
- Я был в процессе.
- Нет, ты сказал...
- Хорошо, я соврал!
Он повернул голову. Капилляры неохотно блекнут. И он ясно читает в глазах мое облегчение по этому поводу.
- Ты любишь меня?
- Не знаю. Определи сам.
- Любишь?
- Эрик, иди к черту.
- А его?
- Пусть тоже идет к черту.
- А кого больше?
- С ним я трахался чаще.
- Значит, дело в сексе.
- Не-а. Просто ты задаешь неверные вопросы.
- Может, мне спросить у него?
- Хорошо! Он удовлетворяет во мне вампира.
- Сейчас особенно тщательно удовлетворил?
- Повторяю приглашение отправиться к черту.
- Потому что мы еще не переспали? А без этого ты не сможешь определить, зачем я тебе нужен?
- С тобой я хочу быть всегда. А с ним – когда хочу биться головой об стену.
- А как насчет любимого?
- Его здесь нет.
- Но он придет.
- Его здесь нет!
- И пока его нет, ты отрываешься на полную.
- Это твоя ревность?
- Нет, голос твоей уснувшей совести.
- Как вы меня задолбали уже своей моралью... Что мне сказать, чтоб ты успокоился? Я люблю тебя, но трахаться с твоим отцом продолжу. А с тобой – нет.
- Поэтому ты суешь мне сейчас в руку свой член?
- Я подумал и решил – отправлюсь-ка я сам к черту.
- А одеться?!
- К черту!
Я почти со стоном ощутил швы на его джинсах трущимися о мою влажную кожу. Эрик развернулся, наконец-то отпуская дверь, и сгреб меня в охапку, перехватив под коленками и прижав к своей груди.
- Ты ненормальный. И я ненормальный, что принимаю тебя таким.
- Но это я тебя вытащил из города-ловушки.
- Чтобы попробовать и сравнить с ним.
- Чтобы попробовать и сравнить.
- И кто лучше?
- Он. Старше и опытнее. И сексуальнее. И поэтому...
- И поэтому?
- Я сейчас пойду и убью его.
- Как? Ты не достаешь ногами до пола, – Эрик спокойно пошел куда-то. Его правая рука жжет мне лопатки, а левая – бедра... На лбу одиноко сияет серебряная вена, остальное пропало. Гадаю, что она значит. Какие-то тяжелые думы... или он забыл ее «стереть». – Где он?
- Насчет убийства я пошутил.
- Ксавьер. Где?
- В ванне, – испуганно шепнул и спрятал лицо ему подмышкой. Вот гадство, теперь Конрад-младший смеется. Боюсь представить, что сейчас произойдет.
====== LXI. Legacy of evil ======
Part 3: Trinity fields
/mirror of mind – Erick/
Я пью коньяк. Старый, очень крепкий. Мне налил его отец, после того, как... нет. Не могу. Я для того его и пью... в тщетной попытке забыть события последних двух часов.
Зачем в одном здании ставить столько ванн и унитазов? Как будто бы сюда приходят их обделывать полчища гостей. Я блуждал с Ксавьером на руках по безлюдным этажам... пока не догадался подняться на крышу. Там был второй бассейн (первый опоясывает имение красивым полукольцом), мраморный прямоугольник, залитый розовой водой. Я сначала подумал, что это специальная краска.
Там плавало тело, лицом вниз. Увидев это, я почему-то сразу ощутил облегчение. Он захлебнулся, он мертв, он больше не имеет власти ни над чем. Значит, я свободен. Но Кси моментально вырвался из рук и белой молнией ушел под воду. Зачем... трогать труп, вытаскивать его... усложняя всё лишними вопросами и подозрениями. Вызвали бы полицию, составили протокол, а тело – в морг, на опознание и вскрытие для выявления причины смерти. Хотя она и очевидна. Но Фрэнк ведь был фельдмаршалом Америки, существует формальность, соблюдение порядка и протокольных правил... Я обо всем этом начитался тоже.
Я открыл рот, высказать свое «фи» и другие замечания, и, в общем-то, забыл его захлопнуть. Со скоростью, которую я ну никак не ожидал в слабом маленьком теле, Ксавьер доплыл до бортика бассейна и выбросил тело генерала. Из него текла свежая кровь, заново пропитывая отяжелевшую от воды черную форму, у меня же потемнело в глазах. Не может быть... он жив! Почему...
- Ты поможешь мне или нет?! – Ксавьер срывал пуговицы, ломая ногти, содрал кое-как мокрый пиджак, рубашка разлетелась по кускам в разные стороны. И он почти упал на синюю грудь Фрэнсиса. Задыхался... кажется, в рыданиях. Мне тоже стало нечем дышать, внутри холодно и мертво. Запоздалые мурашки по спине... но я пошевелиться не мог. Только глаза, как под гипнозом, следили за каждым движением.
Вот Ксавьер перевернул его, перекинув через свое колено, и с силой надавил между лопаток. Изо рта генерала хлынула вода. Вот он надавил еще раз, до хруста... я услышал слабый вздох и кашель, от которого у меня самого начало саднить в горле. Ужасная сухость... и резкая боль в затылке. Что происходит...
- Блядь, Эрик, да помоги же! – этот крик... как будто он полоснул по мне ножом. И в голове сейчас лопнет кровавая опухоль, большой красный пульсирующий шар. Я закрыл сухие, нестерпимо болящие глаза и сел на залитое брызгами бетонное покрытие.
- Что я должен сделать?
Ксавьер даже не слушал. Кинул мне его в руки, я задрожал, не справляясь с тяжестью тела, но глаза не открыл. И так все понял.
- Фрэнк? – прошептал Кси, заползая на него и обвивая за шею. – Вернись. Вернись, черт возьми, твоя Нежить не отпустит тебя в путь-дорогу в ад. Твой ад здесь. Здесь – я. И я тоже не отпущу тебя.
Все ощущения притупились, глуша червивую боль в сердце, нервы выдают мне какую-то истерическую чушь. Например, то, что железный стайлинг на голове отца почти не изменил форму, и это так смешно. Я рассеянно ловил мысли Ксавьера о его прическе при погрузке в вертолет, а сейчас... почему они вернулись?
Окоченевшие плечи под моими ладонями легонько тряхнуло. Я не хочу, но все равно наклоняюсь посмотреть в лицо лежащего. Два зрачка на всю ширь глаз, черно-красные... На дне я почти вижу лопающиеся сосуды. Или дорисовываю себе их. Но зрачки реагируют и сужаются. И только после этого я замечаю, что столкнулся лбом с Кси, который тоже смотрит. Надеюсь, папе понравилось наше пристальное внимание. Наверное, он желает что-то сказать. Поздороваться, например. Или попросить пощады. Но Ксавьер лишает его этого гражданского права, отодвигаясь и с большого размаха влепляя пощечину.