В четверг вечером она вышла с работы, и больше ее никто никогда не видел. Точно как в случае с кататоником. Два виновника дорожных происшествий, два пропавших без вести. Это не может быть простым совпадением. Сотрудница социальной службы снова набирает номер.
– Да, это снова я… Прости, ты не мог бы кое‑что для меня узнать?.. Я в курсе, что уже поздно… Очень мило… Да, так, значит, надо, чтобы ты покопался в случаях нераскрытых исчезновений, где‑то примерно с двухтысячного по две тысячи седьмой… Проверь, не были ли пропавшие без вести замешаны в каких‑то трагедиях типа дорожных происшествий или… Слишком общо? Такого рода сопоставления сделать нельзя? А, черт! Подожди… Подожди пару секунд…
Жюли стискивает зубы, ищет ответ в глазах Алисы. Она вспоминает слова Доротеи о статьях, наклеенных на полу в хлеве. Трагедии, суды, врачебные ошибки… Она щелкает пальцами.
– Хорошо, тогда посмотри, не был ли кто‑то из пропавших связан с медициной. Хирург, врач, анестезиолог. Если найдешь, постарайся выяснить, не замешан ли этот человек в деле о врачебной ошибке. А если да, то высылай машину на…
Она диктует адрес фермы.
– …Я знаю, знаю… Ресторан? Почему бы нет? Если найдешь. Жду звонка.
Она отключается и берется за руль.
– Ни о чем не спрашивайте меня больше, Алиса, договорились? Еще ничего не ясно, но обещаю, что вы узнаете все, что можно, как только я получу побольше информации.
Она едет по маршруту, указанному Алисой. Через два километра машина выезжает на грунтовую дорогу, которая ведет вниз по склону холма. С его вершины хорошо видна ферма. Алиса зажимает руки между коленями и слегка съеживается.
– Этот дом внушает вам страх?
Алиса на несколько секунд задумывается, потом отвечает:
– Это не страх. Я не могу описать это чувство. Как будто вокруг горла затягивается веревка. И так было всегда, с самого раннего детства.
Дорога, ведущая вниз, покрыта грязью. Жюли сбавляет скорость и подъезжает к ферме. Когда Алиса выходит и захлопывает за собой дверцу, ее охватывает тревога. Вдали в темноте стоит сарай. Прямо за ним – освещенная луной разрытая могила Доротеи. Дом с большими темными окнами отбрасывает тень на землю. Ряды военных захоронений…
Жюли не выключает фары и смотрит на окна фермы. На сей раз там, кажется, никого нет. В доме погашен весь свет. Алиса указывает пальцем:
– Смотрите.
К хлеву ведут грязные следы. Из‑под двери пробивается свет.
– Наверное, отец заперся там со своим фургоном.
Жюли бросает взгляд на часы:
– Так поздно?
Алиса решительно идет вперед и пытается открыть дверь, но безуспешно.
– Открой, папа! Я знаю, что ты там!
Никакого движения. Она снова стучит, стучит беспрерывно, но Клод не отвечает.
– Вы уверены, что он там?
– Грязь еще свежая. И двери заперты изнутри. Он всегда так делает, он там запирается.
Она прикладывает ухо к двери. Слышно, как мычит корова.
– Папа, я не уеду! В этот раз – не уеду! Мне надо поговорить с тобой!
Она стучит в дверь изо всех сил, потом, вне себя, отходит и бросает взгляд влево, в сторону сарая. Большого, пугающего строения, где ее ждет Берди.
Но она знает, что никакого Берди на свете нет. Если он когда‑то где‑то и существовал, то только в ее воображении.
– Я пойду в сарай.
– Я с вами, – предлагает Жюли.
– Лучше оставайтесь перед хлевом и предупредите меня, если отец выйдет. Я знаю, что он прячется внутри. Иначе и быть не может.
Жюли соглашается, хотя и без особой уверенности, потом прислоняется к каменной стене и закуривает.
Алиса медленно идет к высокой деревянной двери, изо всех сил борясь с подступающим страхом.