Разве он просит слишком много?
Посланец придерживался именно такого мнения.
– Я бы довольствовался тем, что остался жить – хотя, вероятно, долго это все равно не продлится. Кафф, новый капитан Имперской гвардии, почему-то тебя невзлюбил, чужестранец. А он с каждым днем набирает силу. На твоем месте я бы затаился где-нибудь в укромном месте и не высовывался до тех пор, пока тебя не унесут в деревянном ящике.
Вслед за этим добрым советом молодой супруг получил кошель с деньгами и был вышвырнут на улицу.
Солдат бродил по городу, пытаясь отыскать Утеллену. Теперь он был женат и собирался хранить верность принцессе, но все же Утеллена не выходила у него из головы. Ему показалось, она кого-то или что-то боится. Неужели молодая женщина преступила закон? Или она навлекла на себя недовольство какого-нибудь мелкого чиновника? Так или иначе, Утеллена старательно избегала встречи с Солдатом. Однажды он увидел ее на одной из трех главных улиц Зэмерканда, пересекавших весь город из одного конца в другой и имевших в длину более пяти миль. Заметив Солдата, Утеллена тотчас же подхватила своего хилого ребенка на руки и юркнула в ближайший переулок. Когда Солдат прибежал туда, ее уже и след простыл.
– Раз Утеллена не хочет со мной встречаться, я должен уважать ее волю, – сказал Солдат ворону. – Если только она не думает, что я желаю ей зла – что, разумеется, неправда.
– Кому дано постичь мысли женщины? – ответила птица, чистя клювом перья. – Тщеславные создания.
Солдат решил переночевать в трактире. Почему бы не потратить часть свадебного подарка супруги? Он нашел приличное с виду заведение и устроился в просторном номере с уютной кроватью. Спустившись в зал, Солдат заказал жареного цыпленка и эль. Вскоре вокруг денежного клиента собралось несколько торговцев и ремесленников. Среди них были сапожник, лоточник, мясник и два-три господина с рынка. Солдат быстро опьянел и начал делиться своими личными и домашними проблемами со всем трактиром.
– Кем она себя возомнила? – воскликнул он заплетающимся языком. – Из того, что она принцесса, еще не следует, что она какая-то особенная.
– Э… прошу прощения, но, по-моему, следует… – вежливо заметил сапожник.
– А тебя кто спрашивал? – огрызнулся Солдат. – Эля больше не получишь. Ни ты, ни твои дружки. Более того, сейчас я одним ударом уложу тебя на пол.
Сапожник считал иначе, однако, чтобы действовать наверняка, заручился помощью своих друзей – лоточника и мясника. Втроем они вышвырнули Солдата из трактира, и он растянулся во весь рост на булыжной мостовой.
Прохладный ночной воздух несколько его протрезвил. Поднявшись с земли, Солдат побрел к одной из трех главных улиц. Но сознание его было слишком затуманено, и он не заметил, как какая-то тень выскользнула из трактира и стала бесшумно красться следом за ним по темному переулку.
– Родитель однажды на серой кобыле… – пел Солдат, виляя из стороны в сторону и используя стены домов в качестве поворотных точек своего пути.
Незнакомец быстро догонял; в его руке что-то блеснуло, поймав луч лунного света, – лезвие ножа.
И в это мгновение ночной воздух наполнился чистым, мелодичным пением.
Оборвав свою собственную песню на полуслове, Солдат остановился.
– В чем…
Он был не настолько пьян, чтобы не узнать этот голос, хотя слова были ему непонятны, – ножны! Предостережение!
Солдат обернулся в ту самую секунду, когда убийца попытался вонзить ему в спину кривой нож. Взмахнув рукой, Солдат отбил выпад. Его затуманенный рассудок молниеносно прояснился. Солдат нанес удар ногой, попав нападавшему в пах. Тот, взвыв от боли, полоснул ножом, распоров кожаную куртку, надетую на Солдата евнухом Офао.
– Ах ты, ублюдок! – воскликнул Солдат. – Ты мне за это заплатишь!
Прежде чем противник успел прийти в себя, Солдат изо всех сил ткнул его кулаком в подбородок. Убийца упал навзничь на брусчатую мостовую. Опустив тяжелый сапог на его правое запястье, Солдат услышал хруст. Нападавший, пронзительно вскрикнув, откатился назад, спасаясь от новых пинков, и, вскочив, побежал к трактиру. Солдат проводил его взглядом, с трудом держась на ногах.
– У меня есть враги, – пробормотал он, поднимая с мостовой кривой кинжал и засовывая его себе за пояс. – Кто-то хочет меня убить.
– Несомненно, Кафф, – произнес чей-то голос за плечом.
Ворон.
– Вот когда ты нужен, тебя нет, – проворчал Солдат. – Ты должен был предупредить меня об опасности задолго до того, как начал петь этот потертый кусок кожи, болтающийся на поясе.
– Я только что прилетел.
Минутное протрезвление прошло, и Солдат, доковыляв до стены, прислонился к ней.
– Почему ножны поют на непонятном мне языке? Какой в этом толк? Если бы я чисто инстинктивно не обернулся, то распростился бы с жизнью.
– Они поют на языке колдунов, – ответил ворон.
– То же самое говорил и мальчишка. Но почему?
Ворон покачал головой.
– А тебе не приходит в голову, что объяснение очень простое: ножны когда-то принадлежали колдуну? Не знаю, где ты их раздобыл, но если прежний владелец поймает тебя, ты переселишься ко мне в царство животных. Надеюсь, он превратит тебя во вкусного жирного червя, и тогда мы станем навеки неразлучны – я снаружи, ты внутри.
Солдат тряхнул головой, пытаясь прогнать хмель.
– А почему ты все время со мной? – спросил он. – Я уже давно задумываюсь об этом.
– Ты спас меня от змеи, – ответил ворон. – Змея была готова проглотить меня, когда ты убил ее ударом палки. Я перед тобой в долгу.
– Не помню.
– Это произошло на склоне холма, там, где, как тебе казалось, было сражение.
– Все равно ничего не помню.
Ворон презрительно фыркнул.
– Память у тебя совсем плохая, тебе не кажется?
Солдат пропустил издевку мимо ушей.
– Ты нашел женщину и мальчика?
– Именно поэтому я здесь. Они сейчас как раз покидают город. Женщина чего-то боится.
Заморгав, Солдат посмотрел на тени, отброшенные полной луной.
– Как и я. Меня только что пытались убить. Ты говоришь, за этим скорее всего стоит капитан Кафф? В таком случае мне тоже лучше на время покинуть Зэмерканд, пока меня не зарезали во сне.
– Да еще когда ты будешь пьян.
– Кончай болтать, ищем Утеллену.
Ворон полетел вперед, то и дело останавливаясь, чтобы поспевал Солдат. Человек и птица петляли по улицам города, избегая встреч со стражниками. Наконец они добрались до северных ворот, и Солдат увидел впереди женщину и ребенка, торопящихся так, словно за ними гнались.
Солдат поспешил за ними.
– Подождите, я иду с вами! – окликнул он женщину. Утеллена испуганно обернулась и посмотрела ему в лицо.
– Зачем? Оставь нас в покое. Ты приносишь нам одни беды.
– Я не желаю вам зла. Мне необходимо убраться из города. Меня пытались убить. Я хочу найти тихое, укромное место, где можно немного отдохнуть.
Молодая женщина прижала мальчика к груди.
– Ты шпионишь за мной. Ты колдун – или шпион, присланный колдуном. Уходи, оставь нас в покое. Мы не сделали тебе ничего дурного.
Солдат схватил ее за руку.
– Клянусь, – с чувством произнес он, – я не колдун и не шпион. Я простой солдат, очнувшийся на опушке леса и обнаруживший, что память его оставила. Да, у меня есть ножны, судя по всему, волшебные, но я понятия не имею, где и от кого их получил.
– Ты разговариваешь с галкой, я сама видела.
– Прошу прощения, – вмешалась птица, – с вороном. Моя мать не пустила бы галку на порог своего дома. Галки крадут все, что плохо лежит.
– Мама, – сказал болезненный ребенок, отрываясь от груди матери, – по-моему, нужно взять Солдата с собой. Я ему верю. Пусть идет с нами.
Утеллена по-прежнему была чем-то напугана. Но, несомненно, слова сына оказали на нее сильное действие. Посмотрев Солдату в глаза, она сказала:
– Я их боюсь.
– Обычные глаза, – ответил Солдат. – Я принадлежу к другой расе людей, отличной от гутрумитов, только и всего.