Какое-то время Адам проявлял интерес к хобби Перси, мастерившего псевдостаринные скрипки, на которые он - в качестве своеобразной шутки -
наклеивал марку Страдивари, однако он решительно отказался изучать вместе с Перси русский язык. Тогда Перси занялся этим в одиночку, причем
только потому, что кто-то подарил ему подписку на советский журнал, и, надо сказать, без малого через год уже легко читал по-русски.
Сэр Персивал Стайвезент был тощий, длинноногий, и вид у него, по мнению Адама, всегда был скорбный, что никак не соответствовало
действительности, и вечно рассеянный, что действительности соответствовало. Его добродушную, веселую натуру ничто не могло вывести из
равновесия; однако, сосредоточившись на своей науке, он забывал обо всем, в том числе и о семерых детишках, маленьких и шумных. Этот выводок
увеличивался в среднем на ребенка в год, с тех пор как Перси женился, а произошло это вскоре после его ухода из автомобильной промышленности. Он
взял себе в жены приятную, но легкомысленную аппетитную девицу, ставшую леди Стайвезент, и в последние годы разросшееся семейство жило под Сан-
Франциско в этаком развеселом сумасшедшем доме.
И вот сейчас, в августе, Перси прилетел в Детройт из Сан-Франциско специально, чтобы повидаться с Адамом. Они встретились под вечер в
кабинете Адама.
Когда Перси позвонил накануне и сообщил о своем приезде, Адам стал уговаривать его остановиться не в гостинице, а у него дома, на озере
Куортон. Эрика любила Перси. Адам надеялся, что приезд старого друга поможет разрядить напряженную атмосферу и неопределенность отношений между
ним и Эрикой. Но Перси отказался:
- Лучше не надо, дружище. Эрика станет расспрашивать, зачем я приехал, а ты, наверное, захочешь рассказать ей об этом сам и по-своему.
- Что же все-таки тебя сюда привело? - поинтересовался Адам.
- Может быть, я ищу работу.
Но сэр Персивал не искал работы. Как выяснилось, в Детройт он приехал, чтобы предложить ее Адаму.
Одной компании на Западном побережье, занимавшейся созданием сложной электронной и радарной аппаратуры, требовался директор-распорядитель.
Перси был в числе основателей этой компании, недавно его избрали вице-президентом по научной части, и сейчас он обращался к Адаму с предложением
от имени своих коллег и от себя лично.
- Президентом - вот кем мы тебя сделаем, старина, - заметил Перси. - Начнешь у нас карьеру с самого верха.
- Именно эту фразу произнес когда-то Генри Форд, обращаясь к Банки Нудсену <Уильяме Нудсен (1879 - 1948) - американский промышленник,
работавший у Форда и ставший впоследствии президентом концерна “Дженерал моторс”.>, - сухо сказал Адам.
- У нас это могло бы получиться солиднее. По той простой причине, что мы сделаем тебя крупным держателем акций. - Перси, поглядывая на
Адама, слегка наморщил лоб. - Я попрошу тебя только об одном - сделай милость, отнесись к моим словам серьезно.
- Я всегда отношусь к тебе серьезно. - На этом, собственно, и не без оснований, зиждились их отношения, подумал Адам, - на взаимном
уважении. У Адама были свои, причем весьма существенные, заслуги перед автомобильной промышленностью, а Перси, несмотря на проявлявшуюся порой
нерешительность и рассеянность в сугубо житейских делах, неизменно добивался успеха во всем, что касалось науки. Вот и сейчас, еще до их
встречи, Адам был наслышан о том, что эта компания Перси на Западном побережье за короткий срок снискала себе солидную репутацию в области
разработки сложной электронной техники.