Вы старый друг Генри? - спросил Осецкий, делая неуклюжую попытку снискать себе расположение Шелдона. С ответом тот не замедлил:
- Мистер Миллер - друг каждого.
- Он у меня работал, - объяснил я.
- Ах, так! Теперь я понимаю, - сказал Осецкий. Казалось, у него свалилась гора с плеч.
- А сейчас он обзавелся своим бизнесом, - добавил я.
Шелдон засиял от удовольствия и стал теребить бриллиантовые кольца на пальцах,
- Своим законным бизнесом, - дополнил он, потирая, как ростовщик, руки. Он снял одно из колец и сунул его под нос Осецкому. Кольцо было с большим рубином. Осецкий с одобрением его рассмотрел и передал Луэлле. Тем временем Шелдон снял еще одно кольцо и протянул его на рассмотрение Моне. На этот раз с огромным изумрудом. Шелдон обождал несколько минут, наблюдая за произведенным эффектом, и снял с руки еще два кольца, оба с алмазами. Их он положил на руку мне. Затем, прикрывая губы пальцами, зашептал:
- Ш-ш-ш!
Пока мы громко восхищались камнями, Шелдон залез в карман своего жилета и извлек оттуда пакет, завернутый в папиросную бумагу. Он развернул пакет над столом, а затем продемонстрировал его содержимое у себя на руке. Нас ослепило сверкание пяти или шести камней, небольших, но чистой воды и отличной огранки. Осторожно выложив камни на стол, Шелдон полез в другой карман жилета. На этот раз он извлек наружу нить тонкого жемчуга, чрезвычайно изящную, равной ей по красоте я вообще не видел!
Сокровища Шелдона торжественно взирали на нас, а сам он, приняв одну из своих загадочных поз, долго красовался перед нами, а затем нырнул во внутренний карман пальто и вынул из него продолговатый бумажник марокканской выделки. Он раскрыл бумажник, держа его на вытянутых руках в воздухе, словно заправский иллюзионист, а затем принялся извлекать из него одну за другой банкноты самого разного достоинства в валюте не менее дюжины стран. Если деньги были настоящие (а у меня не было оснований думать иначе), вместе они должны были составлять не менее нескольких тысяч долларов.
Кто-то спросил:
- И вы не боитесь ходить по улицам со всем этим в кармане?
Перебирая пальцами в воздухе, словно он играл маленькими колокольчиками, с важностью в голосе Шелдон ответил:
- Шелдон может за себя постоять.
- Я же говорил вам, он совсем чокнутый, - хихикнул О'Мара.
Пропустив мимо ушей бестактную реплику, Шелдон продолжал:
В этой стране никто Шелдона не обидит. Эта страна - цивилизованная. Шелдон занимается своим делом и никому не мешает… Не правда ли, мистер Миллер?- Он сделал паузу, чтобы наполнить грудь, а затем добавил: - Шелдон вежлив со всеми, даже с ниггерами.
- Но, Шелдон…
- Подождите! - воскликнул он. - Пожалуйста, тише!- И затем с таинственным блеском в своих глазах-буравчиках расстегнул рубашку, быстро отступил на несколько шагов, пока не коснулся спиной окна, выпростал из-под рубашки черную ленту, свисавшую с шеи, и не успели мы оглянуться, как он уже оглушительно свистел в полицейский свисток, на ней мотавшийся. Острый звук впился в наши барабанные перепонки. Было в этом что-то галлюцинативное.
- Хватай его! - заорал я, едва Шелдон поднес свисток к губам во второй раз.
О'Мара уже крепко сжимал свисток.
- Быстро! Прячьте все! - кричал он. -: Если нагрянут копы, придется объяснять им, откуда все это взялось. А это не так легко!
Осецкий сгреб вместе кольца, банкноты, бумажник и драгоценности и, невозмутимо отправив их в карман пиджака, уселся в ожидании полиции, сложив руки.
Шелдон с презрением и превосходством глядел на нас.
- Пусть приходят, - изрек он, задрав нос кверху и раздувая ноздри. - Шелдон полиции не боится.
О'Мара занялся водружением свистка обратно на грудь Шелдону, он застегнул ему рубашку, затем жилет и пиджак. Шелдон не возражал, он вплотную уподобился манекену, обряжаемому для выставки в витрине магазина. И в то же время ни на секунду не спускал глаз с Осецкого.
Само собой, очень скоро раздался звонок. Мона ринулась к входной двери. Конечно, полиция!
- Не молчите! - пробормотал О'Мара. Он повысил голос, словно продолжая излагать аргументы в споре. Я отвечал ему в том же ключе и тоже понес чепуху, одновременно делая знак Осецкому, чтобы он к нам присоединялся. Ответом была лишь ухмылка. Сложив на коленях руки, Осецкий безмятежно наблюдал за нами и ждал полицию. В промежутках разгоревшегося мнимого спора слышался протестующий голос Моны, уверявшей полицейских, что она знать ничего не знает про свисток. А О'Мара тем временем стрекотал как сорока, имитируя несколько голосов кряду. В то же время, отчаянно жестикулируя на языке глухонемых, он лихорадочно побуждал меня последовать его примеру. Если бы полиция в этот момент прорвалась в комнату, ей бы предстало весьма любопытное зрелище. Мне вдруг попала смешинка в рот, и я среди всего этого бедлама от души расхохотался, вынудив тем самым О'Мару удвоить усилия. Луэлла, разумеется, сидела неподвижно, как и подобает могильному камню. Осецкий же наблюдал за происходящим, как зритель в партере цирка. Он окончательно свыкся с обстановкой и просто сиял от радости. Что до Шелдона, тот даже не шелохнулся. Он по-прежнему стоял спиной к окну, застегнутый на все пуговицы в ожидании художника-оформителя, который установит его руки и ноги в самые эффектные для витрины положения. Я неоднократно делал ему знак рукой, чтобы он включился в разговор. Но Шелдон оставался бесстрастным, корректным, в конечном счете просто надменным.
Наконец мы услышали стук захлопнувшейся двери, и в комнату вбежала Мона.
- Идиоты! - крикнула она.
- Они всегда появляются, когда я свищу, - нейтральным тоном констатировал Шелдон.
- А я молюсь лишь о том, чтобы к нам не заявился сверху хозяин квартиры, - заметил я.
- Они уехали на уик-энд, - пояснила Мона.
- А вы уверены, что копы не караулят сейчас под дверью? - спросил О'Мара.
- Они ушли, - сказала Мона. - Без вариантов. Что может быть хуже большого жирного копа? Только два больших жирных копа. Слава Богу, мне, кажется, удалось их убедить.
А почему вы не пригласили их войти? - спросил Осецкий Это всегда лучший выход.
- Да, - сказала Луэлла, - мы всегда так делаем.
- Ну и номер же мы откололи! - усмехнулся Осецкий. - Вы всегда играете в подобные игры? А он забавник, ваш Шелдон! - Он поднялся и вывалил добычу на стол. Затем подошел к Шелдону и спросил; - Можно мне глянуть на этот свисток?
О'Мара мгновенно поднялся на ноги, готовый в любую секунду схватить Шелдона.
- Черт бы вас побрал! Не начинайте этого снова! - попросил он.
Шелдон вытянул обе руки ладонями вперед, словно удерживая нас на расстоянии.
- Тише! - зашептал он, запуская правую руку в задний карман брюк. Протянув так одну руку и положив другую на скрытое под пиджаком бедро, он тихо и зловеще произнес: - Если я потеряю свисток, у меня всегда наготове это. - Не договорив до конца фразу, он выхватил и навел на нас револьвер. Шелдон наводил его на нас по очереди, и никто не издал ни звука и не пошевелился из боязни, что палец его может спазматически дернуться и нажать на спуск. Убедившись, что произвел должное впечатление, Шелдон медленно вернул револьвер в задний карман.
Мона шмыгнула в ванную. Через минуту она, подав оттуда голос, попросила меня присоединиться к ней. Извинившись, я вышел из комнаты узнать, что ей нужно. Она едва не затащила меня в ванную, закрыла и заперла за нами дверь, - Пожалуйста, - прошептала она,- выстави их всех отсюда, я боюсь, что-нибудь случится.
Так вот чего ты хотела? Ладно, - без особой охоты сказал я.
- Нет, пожалуйста, - умоляла она. - Выдвори их сейчас же! Они же сумасшедшие, они там все сумасшедшие.
Я оставил ее взаперти в ванной и вернулся к гостям. Тем временем Шелдон демонстрировал Осецкому зловеще выглядящий складной нож, который тоже носил с собой. Осецкий пробовал остроту лезвия большим пальцем.
Я объяснил им, что Моне нездоровится. Может, нам самое время разойтись по домам?