Параллельно с переводами и исследованиями западных синологов развивалось источниковедение и в самом Китае. Если для средневековой китайской источниковедческой традиции было характерно комментирование, сочетавшееся с элементами филологического анализа, то с начала XX века усилиями таких выдающихся ученых, как Ван Го-вэй, источниковедение в Китае было поставлено на научную основу. За последние десятилетия, особенно в 50‐х и начале 60‐х годов, в Китае было опубликовано большое количество источниковедческих работ, посвященных в основном изучению и переводу на современный китайский разговорный язык различных древних трактатов. В их числе – серия монографий, посвященных конфуцианским трактатам «Луньюй», «Мэн-цзы» и «Сюнь-цзы» [877; 990; 1004а; 1041], даосским «Даодэцзин», «Чжуан-цзы», «Ле-цзы» и «Хуай Нань-цзы» [824; 833; 838; 843; 879; 1010; 1040; 1052], а также «Хань Фэй-цзы», «Мо-цзы» и другим [823; 834; 859; 947 и др.]. Несколько специальных источниковедческих исследований было посвящено изучению канонов, в том числе буддийского и даосского [895; 912; 1002; 1018; 1027], ряд авторов уделили внимание изучению отдельных проблем, связанных со спорными вопросами текстов и другими источниковедческими проблемами [44; 188; 857; 904; 935; 1043 и др.]. Среди прочих китайских исследователей наиболее значительный вклад в изучение источников внесли Чжан Синь-чэн, Пи Си-жуй, Чэнь Го-фу, Чэнь Юань, Фэн Ю-лань, Жэнь Цзи-юй, Го Мо-жо, Тан Юн-тун, Гао Хэн, Ян Бо-цзюнь, Гуань Фэн, Цзяо Сюнь, Ли Тай-фэнь, Го Цин-фань и др.
За последние десятилетия в связи с бурным развитием синологии в Японии появилось немалое количество источниковедческих работ, посвященных изучению китайских источников. Часть этих трудов касалась анализа даосских и конфуцианских сочинений [873; 941; 963; 965; 974], другие – изучения буддийских текстов, прежде всего сочинений сект «Цзинту» и «Хуаянь» [866; 871; 899 и т. п.].
Подводя итог краткому очерку истории изучения китайских первоисточников, следует заметить, что важнейшие из них уже достаточно хорошо изучены и введены в научный обиход. В первую очередь это касается источников первой и второй групп – сочинений конфуцианского канона и основных древних трактатов. К сожалению, в гораздо меньшей степени это относится к источникам третьей группы, особенно к династийным историям, из которых лишь две первые частично переведены Э. Шаванном и Г. Дабсом, тогда как остальные в лучшем случае представлены на европейских языках в форме публикаций отдельных глав, а то и более мелких фрагментов. Переведена и изучена значительная часть сочинений буддийского канона, намного меньше – даосского. Из числа остальных источников четвертой и пятой групп изучены, систематизированы и переведены на различные языки, в том числе и на русский, многочисленные легенды, мифы и сказки, рассказы о духах и героях. Изданы также переводы всех китайских романов, множества пьес, стихов и т. д.
Начало современного этапа в развитии синологии можно условно датировать 20 – 30‐ми годами XX века. Именно в эти годы синология, как и многие другие науки, испытала серьезные изменения. Прежде всего подверглись пересмотру методологические основы подхода к изучению материалов и проблем. В СССР это было связано с победой марксистского материалистического мировоззрения. Марксистский теоретический анализ оказал определенное влияние и на развитие социологической мысли на Западе, в том числе и на построения одного из признанных патриархов европейской социологии – Макса Вебера. Проделанный им социологический анализ традиционного китайского общества [765] оказал немалое воздействие на формирование в западноевропейской и американской синологии строго аналитического подхода к изучению проблем китайской цивилизации [707; 809]. Кроме того, важным изменением в развитии синологии было резкое увеличение числа специалистов и научных центров, расширение географического ареала. Больших успехов достигло изучение Китая в США и Японии, где возникли серьезные синологические школы. Само собой разумеется, что солидный вклад в изучение этих проблем внесла и китайская синология, первые успехи которой связаны с именами Ван Го-вэя, Лян Ци-чао, Ху Ши, Гу Цзе-гана, Ли Цзи, Лян Сы-юна, Дун Цзо-биня и ряда других.
Ныне внимание науки к происхождению и ранним этапам развития китайской цивилизации еще более усилилось после археологических находок в последние десятилетия [193; 195; 257 – 259; 273 – 275; 278; 312; 560 – 561; 909; 913; 921]. Специалисты подвергли тщательному изучению изделия из древнекитайской бронзы и надписи на них [191; 466 – 469; 514 – 518; 521 – 525; 546; 724; 763; 813; 837; 854; 855], древнекитайские изделия из нефрита и мрамора [512; 545; 677], а также обнаруженные при раскопках иньской столицы гадательные кости с надписями [161; 735; 973; 1024]. Все эти материалы позволили реконструировать историю древнейших эпох существования китайского народа и предшествовавших ему протокитайских племен, которая нашла свое отражение в ряде серьезных сводных трудов И. Андерсона, Ли Цзи, Г. Крила, Чжэн Дэ-куня, Чэнь Мэн-цзя, Чжан Гуан-чжи. Кроме того, отдельным вопросам, возникавшим в связи с изучением вновь найденных материалов, было посвящено большое количество специальных статей в научной периодике.
Изучение материалов археологии и эпиграфики и сравнительный анализ древних изделий привлекли внимание специалистов к проблеме связей и взаимовлияний древнейших китайских неолитических культур и иньской цивилизации бронзового века с аналогичными культурами соседних регионов Евразии и даже Америки [215; 427; 465; 466; 470; 471; 583; 583; 625; 673; 674]. Параллельно с этим были подвергнуты тщательному изучению памятники древнекитайского искусства, особенно их ритуальная символика и семантика [276; 296; 369 – 372; 374; 513; 696; 746; 760; 761]. В результате всех этих работ, среди которых в первую очередь заслуживают внимания фундаментальные первоклассные исследования Б. Карл- грена, очень интересные, хотя и подчас чересчур рискованные в своих параллелях и далеко идущих выводах изыскания К. Хэнце и построения Р. Гейне-Гельдерна, многочисленные статьи Э. Эркеса, труды искусствоведов Б. Лауфера, Жун Гэна, М. Лера, Э. Констен, Ф. Аккерман и Ф. Уотербери, палеографов Чэнь Мэн-цзя, Ху Хоу-сюаня и Го Мо-жо, была открыта совершенно новая страница в истории китайской цивилизации.
Если система протоисторических и раннеисторических представлений, верований, обрядов и культов была реконструирована специалистами сравнительно недавно, то пришедшая ей на смену в эпоху Чжоу более развитая система религии и этики, которая и определила впоследствии характер, принципы и нормы китайской цивилизации, известна по меньшей мере со времен первых публикаций миссионеров. Изучение ее шло непрерывно на протяжении столетий. Возникновение и функционирование этой системы на ее ранних этапах, в эпоху Чжоу, наиболее полно представлено в серии специальных исследований М. Гране [431 – 458]. Зрелость этой системы – в ее освященных конфуцианством формах – показана во многих десятках и сотнях работ, написанных в разное время. Если говорить не о первичной систематизации материалов и оставить в стороне многочисленные труды описательного характера, то основная масса научных исследований, авторы которых подвергают серьезному анализу характер и структуру религиозно-этической системы Китая и ее роль в этой стране, приходится на современный период развития синологии, в основном на публикации послевоенного времени.
Синологическая литература, посвященная проблемам религии и этики, системы взглядов и образа жизни китайцев, основным принципам и нормам китайской цивилизации, обильна и многообразна. Даже далеко не полный список сводных трудов, специальных исследований и отдельных статей и заметок по этой тематике насчитывает многие сотни названий. Понятно, что это затрудняет задачу дать хоть сколько‐нибудь полную характеристику историографии проблемы и ее основных ответвлений. В этой связи представляется наиболее целесообразным наметить лишь главные направления исследований и оценить наиболее значительные работы синологов, особенно тех из них, чьи идеи и концепции внесли наибольший вклад в разработку темы. Говоря в общем плане, необходимо заметить, что из массы исследований подавляющая часть приходится на долю книг и статей, специально касающихся конфуцианства или дающих оценку религиозно-этической системе в целом. Буддизму, даосизму и народным верованиям и культам, системе религиозного синкретизма уделено несколько меньше внимания – что, впрочем, вполне соответствует их роли и месту в системе духовных ценностей, идей и институтов традиционной китайской цивилизации.