К обеду сопротивление врага было сломлено. Началось его преследование, которое продолжалось до самого Днепра. Здесь многие из степняков, не умевших плавать, сдались в плен, другие пытались переплыть реку на лошадях или подручных средствах; множество погибло в широких и глубоких водах великой реки.
Войско Кия двинулось к Ольвии. Туда стягивались лучшие войска аваров. Сражение должно было быть решающим. Обе стороны понимали, что от него зависело все: поражение аваров означало потерю всех восточных владений, а разгром русов вел к восстановлению аварского ига и уплате позорной дани.
Кий в центре построил полк пешцев, который углубил до двадцати рядов, на краях поставил конницу; дружина Волхова заняла правый край. Позади войска была устроена пирамида из телег, с высоты которой Кий внимательно наблюдал за передвижениями своих и неприятельских войск.
В центре противник поставил свой железный клин, конницу разместили по обоим краям; между клином и левым крылом конницы встали наемники.
Послышались отдаленные звуки труб, и аварское войско медленно пошло в наступление. Набирая темп движения, вперед выдвинулись закованные в латы всадники; рядом с ними шли огромного роста наемники, теперь Кий узнал их – это были лангобарды, в бытность службы в аварском войске он встречал их и знал, какие они сильные и мужественные в бою воины.
Исход боя во многом решал удар железного клина, это понимали все. При его приближении передняя линия русов встала на колени и, уперев копья в землю, выставила острия на уровне лошадиных грудей; вторая линия положила копья на плечи воинов первой и их острия целили туда же; воины третьей повторили действия второй. Таким образом, полк встречал конников врага частоколом острых пик, которые зашевелились, задвигались, заученно-точно нацеливаясь на незащищенные места воинов и лошадей противника.
Вот передний ряд клина врезался в строй русов и стал вдавливаться в глубь его. Теперь все решали мужество, упорство и военная выучка русских воинов.
На правом фланге конница противника опрокинула передовые ряды, но по ней ударили всадники Волхова. Он первым мчался на вороном коне в красном кафтане и островерхой шапке; на нем не было никакого защитного вооружения, кроме щита; меч он держал на уровне плеча, готовясь к встрече с противником. Который раз замечал Кий его безрассудную храбрость и удивлялся, что из самых жарких схваток он выходил без единой царапины. Ах, словенский княжич, да хранят тебя боги!
Внезапный удар дружины смял противника. Волхов погнал конницу аваров в степь.
Но почти тут же возникла новая опасность. В бой пошли лангобарды. Высокорослые, с ярко блестевшими щитами, в сияющих поножах, одетые в черные хитоны, они, потрясая железными щитами и огромными мечами, вдруг с громкими криками яростно кинулись на отряды русов. Удар был настолько сильным, что русы не выдержали и стали подаваться назад.
Но лангобарды, увлекшись легкой победой, кинулись вперед, не заботясь о своем правом фланге. И тут Кий спрыгнул со своей вышки, вскочил на коня и во главе дружины ударил в бок лангобардов. Началась безжалостная рубка заметавшихся по полю гигантских воинов.
Удача не приходит одна. Из степи вырвалась конница русов. Это Волхов, разогнав аварских конников, не стал увлекаться преследованием и вернул свою дружину к месту боя. Он ударил в бок железного клина, расстроил и смял его ряды. Создалась противоречивая обстановка: на левом крыле наступали авары, а с правого бока теснили противника русы. Победа могла склониться как в одну, так и в другую сторону.
Кий понял: пора вводить свежие силы, все свои запасные войска.
Масса полных сил войск решила исход сражения, авары сначала попятились, а потом побежали на всех направлениях. Началось беспощадное преследование…
Перед воротами Ольвии Кий и его войско встретила представительная делегация жителей. Возглавлял ее глава греческой общины Синесий, толстый, большеносый, большеглазый купец. Он поклонился Кию, держа в руках шкатулку с драгоценностями; все члены делегации выложили свои дары.
Синесий произнес речь, торжественную и напыщенную, подчеркнув, что Ольвия – греческий город, захваченный аварами, что они, греки, в полной мере испытали на себе аварское иго и видят в войске русов своих освободителей. Теперь греки вновь стали хозяевами своего города и просят пощадить его, не подвергать грабежу и разрушению. А Ольвия дарит победоносному войску драгоценности и богатства, обещает кормить войско, а в будущем вести с Русью беспошлинную торговлю.
Кий видел, как его воины стремились к Ольвии, богатейшему портовому городу на Черном море, в надежде поживиться несметной добычей. Но он знал, как жители города ждали своих освободителей и был не в силах обмануть их ожидания, надежды и чаяния. Он не должен был допустить бесчинства над теми людьми, которые встретили его воинство как освободителей.
Кий не спеша слез с коня, подошел к Синесию и принял из его рук шкатулку, передал ее своим приближенным, а затем обнял грека и произнес по-аварски:
– Благодарю жителей Ольвии за теплый прием войска русов. Город я передаю снова в руки греков. Пусть между Русью и Ольвией отныне установятся хорошие, дружественные отношения.
Ликованию греков не было предела. Кий завернул свое войско у ворот Ольвии и увел в степь. Здесь и был устроен отдых. Целых три дня воинов-русов кормили и поили жители Ольвии.
На четвертый день Кий поднял своей войско и бросил его в преследование аваров, ушедших в сторону Днестра. Преследование велось неспешно, но настойчиво, Кий не хотел больше ни мести, ни сражений, ни крови; он только стремился изгнать злейших врагов – аваров со всей территории Причерноморья.
Наконец разгоряченные кони вынесли Кия и его войско на берег Днестра. С высокой кручи увидел он, как по широкой глади воды плыли к тому берегу лодки, шлюпки, баркасы, баржи, парусные и гребные суда, большие и малые.
– Убегают авары! – восторженно кричали воины.
– Жаль, не на чем их догнать! – сожалели некоторые.
– Пусть бегут, – проговорил Кий. – Пусть утекают, обратного пути для них не будет никогда.
Затем войско повернуло вспять.
Ехал Кий задумчивым, погруженным в какие-то свои думы, к нему приблизился Волхов.
– Князь, – обратился он к Кию, – можно задать тебе один вопрос?
– Говори, Волхов, – неохотно ответил Кий.
– Полюбилась мне твоя дочь, князь. Не отдашь ли ты мне ее замуж?
Кий внезапно оживился, словно сбросил с себя невидимую пелену, с интересом поглядел на княжича, промолвил усмехаясь:
– Воином ты себя показал мужественным и храбрым. А почему бы и не отдать? Тем более породнимся с племенем словен, с княжеством Новгородским. Да вот только одна загвоздка: пойдет ли она за тебя? Заранее предупреждаю: против ее воли замуж не отдам.
– Ну, это уж наше дело! – радостно проговорил Волхов, хлестнул коня плеткой и стремглав ускакал в степь.
По прибытии в Киев князь устроил смотрины своей дочери. В княжеской горнице собрались родственники, князь вальяжно сидел в кресле, поодаль на стульчике примостился Волхов, на его лице выступили багровые пятна.
– Ну что же, гости дорогие, пригласите дочь мою любимую. Пусть войдет да людям покажется.
Вошла Радива в сопровождении нянек. Ее редкую красоту подчеркивали темно-синее платье из драгоценной материи, перехваченное в поясе золотой лентою, браслеты на руках, драгоценное ожерелье и серебряные подвески. Все невольно задвигались и издали возгласы восхищения, никто не остался равнодушным к прелестной княжне.
– Вот, Радива, княжич словенский сватается к тебе, – произнес Кий, довольный тем, как встретили его любимицу. – Что скажешь в ответ?
Радива кинула быстрый взгляд на Волхова (он в это время поджался, словно ждал нечаянного удара), потом взглянула на отца, произнесла, слегка волнуясь:
– Батюшка, уважаю волю твою и уповаю на милость твою. Не перечь моей воле. Люб мне Волхов и согласна я выйти за него замуж.