Горы высоки перелезли, чисты поля перебежали, через часты дебри перебрались. Перед има река быстра, за рекой свой город. Лодки не привелось – как попасть? Собака не долго думат:
– Слушай, Маха, я вить плаваю хорошо, дак ты с кольцом-то седь ко мне на спину, живехонько тебя на ту сторону перепяхну.
Кошка говорит:
– Кабы ты не собака, дак министр бы была. Ум у тебя осударсьвенной.
– Ладно, бери кольцо в зубы да молчи. Ну, поехали!
Пловут. Собака руками, ногами хлопат, хвостом правит, кошка у ей на загривки сидит, кольцо в зубах крепит. Вот и середка реки. Собака отдувается:
– Ты, Маха, молчи, не говори, не утопи кольца-то!
Кошка ответить некак, рот занет… Берег недалеко. Собака опеть:
– Ведь, ежели хоть одно слово скажешь, дак все пропало. Не вырони кольца!
Кошка и бякнула:
– Да не уроню!
Колечко в воду и булькнуло…
Вот они на берег выбрались, ревут, ругаются. Собака шумит:
– Зазуба ты наговориста! Кошка ты! Болтуха ты проклята!
Кошка не отстават:
– Последня тварь – собака! Собака и по писанью погана… Кабы не твои разговоры, у меня бы за сто рублей слова не купить!
А в сторонки мужики рыбину только што сетью выловили. Стали черевить да солить и говорят:
– Вон где кошка да собака, верно, с голоду ревут. Нать им хоть рыбины черева дать.
Кошка с собакой рыбьи внутренности стали ись да свое кольцо и нашли…
Дак уж, андели! От радости мало не убились. Вижжат, катаются по берегу.
Нарадовавшись, потрепали в город.
Собака домой, а кошка к тюрьмы.
По тюремной ограды на виду ходит, хвос кверху! Курняукнула бы, да кольцо в зубах. А Ванька ей из окна и увидел. Начал кыскать:
– Кыс-кыс-кыс!!
Машка по трубы до Ванькиной казематки доцапалась, на плечо ему скочила, кольцо подает. Уж как бедной Ванька зарадовался. Как андела, кота того принял. Потом кольцо с пальца на палец переменил. Выскочили три молодца:
– Што, новой хозеин, нать?!
– Нать мой дом стеклянной и мост хрустальной на старо место поставить. И штобы я во своей горницы взелся.
Так все и стало. Дом стеклянной и мост хрустальной поднело и на Русь поташшило. Та царевна со своим дружишком в каком-то месте неокуратно выпали и просели в болото.
А Ванька с мамкой, собака бела да кошка сера стали помешшаться во своем доме. И хрустальной мост отворотили от царского крыльца и перевели на деревню. Из деревни Ванька и взял себе жону, хорошу деушку.
Варвара Ивановна
У Якуньки была супруга Варвара Ивановна. И кажной день ему за год казался.
Вот она кака была зазуба, вот кака пагуба. Ежели Якунька скажет:
– Варвара Ивановна, спи!
Она всю ночь жить буде, глаза пучить. А ежели сказать:
– Варвара Ивановна, сегодня ночью затменье предвешшают. Посидите и нас разбудите.
Дак она трои сутки спать будет, хоть в три трубы труби. Опять муж скажет:
– Варя, испекла бы пирожка.
– Не стоишь, вор, пирогов.
А скажет:
– Варя, напрасно стряпню затевашь, муку переводишь…
Она три ведра напекет:
– Ешь, тиран! Чтобы к завтрию съедено было!
Муж скажет:
– Варя, сходим сегодня к тетеньке в гости?
– Нет, к здакой моське не пойдем.
Он другомя:
– Сегодня сватья на именины звала. Я сказал – не придем.
– Нет, хам, придем. Собирайся!
У сватьи гостей людно. Варвара пальцем тычет:
– Якунька, это чья там толстомяса-та девка в углу?
– Это хозяйская дочь. Правда, красавица?
– А по-моему, морда. Оттого и пирогов мало, что она всю муку на свой нос испудрила.
Муж не знат, куда деться:
– Варя, позволь познакомить. Вот наш почтеннейший начальник.
– Почтеннейший?.. А по виду дак жулик, казнокрад.
Тут хозяйка зачнет положенье спасать, пирогом строптиву гостью отвлекает:
– Варвара Ивановна, отведайте пирожка, все хвалят.
– Все хвалят, а я плюю в твой пирог.
И к Варваре кто придет, тоже хорошего мало.