Мой прекрасный друг десятикратный счастливчик, ему во всем везет: выходит на улицу — прекращается дождь, направится к остановке — тут же подъезжает автобус; другие ждут полчаса, а он только подошел — пожалуйста, транспорт к его услугам.
— Боюсь произносить желания, — признается мой справедливый друг, — они сбываются! Думаю, я обладаю мистическими силами.
Мой дорогой друг высокодаровитый человек: мечтает разводить павлинов и выращивать гигантскую цветную капусту — с бочку, и строит фантастические планы: ловить кометы и держать их в железных сейфах до нужного времени, когда понадобится дополнительная энергия. Но главное, мой друг любит животных и знает их повадки как никто другой. Это и не удивительно — он работает в зоопарке, правда, всего лишь сторожем, но ведь не место красит человека!
Однажды я получил письмо от моего незаурядного друга. Почерк у него жуткий — случалось, что-нибудь напишет, потом сам полчаса разбирает. Я в его письме разобрал только три слова: «…приезжай, хорошо отдохнешь!» Забросив работу (я работаю «свободным художником»), я приехал в небольшой зеленый, цветущий городок.
— Ну, наконец-то объявился! — встретил меня закадычный друг, накрыл стол под маслиновым деревом, перекрученным вокруг своей оси, заварил зеленый чай, добавив в него «царя среди трав» — корень женьшеня. За чаем друг сообщил нечто захватывающее:
— …У нас весной была гроза, потом ударил мороз. Я замерз на ходу и ненадолго превратился в статую…
Я не притворился, не сделал вид, что верю, и просто сказал:
— Это лучшая шутка года.
— А недавно было землетрясение, — храбро продолжал друг, не обращая внимания на мою реплику, — так на поверхность вышли реки, текущие под землей. На моих глазах упал дом: балконы, карнизы отлетели, как щепки… Рядом с этой катастрофой гроза и мороз выглядят детскими хлопушками.
Я поежился, а мой драгоценный друг посчитал свое выступление недостаточным и решил о землетрясении рассказать полнее:
— …На кладбище гробы выскакивали из могил, мертвецы вставали на ноги и скалились.
Тут уж я не выдержал:
— Твои ужасные слова погубят меня! Расскажи что-нибудь светлое, про красивый отрезок своей жизни! Сделай нашу беседу исторической!
Мой тактичный друг сразу переменил тему и высокоторжественно объявил:
— Самое светлое — в нашем зоопарке появился Алдан, — с этими словами он вскочил и повел меня в зоопарк, смотреть «корабля пустыни».
Верблюд был очень старый: морда в морщинах и складках, ноги сбиты, шерсть облезла, только на горбах висели бурые клочья; он неподвижно стоял под деревьями, огромный, величественный; стоял с закрытыми глазами, тяжело дышал, раздувая ноздри, и жевал жвачку. Мой друг подошел к верблюду, погладил по шее; исполин приоткрыл глаза, принюхался и, уловив знакомый запах, уткнул морду в полы пиджака моего друга.
— У Алдана необычная судьба, послушай! — друг закурил сандаловую папиросу и рассказал всю долгую жизнь Алдана.
…Его матери, игривой верблюдице, в мужья предназначался вожак верблюжьего стада — злой, надменный самец с черной шерстью и отвислыми губами. Так решили «уважаемые люди» городка, которые мало в чем смыслили, но во все совали носы и командовали. В эту спаянную компанию входили: директор совхоза, капитан милиции, судья и еще два-три крупных начальника. Но погонщик верблюдов, тонкий знаток своего дела, заметил, что игривую верблюдицу обхаживает молодой верблюд. Этот верблюд в караване то и дело выглядывал, высматривал будущую мать Алдана, а на привале ложился рядом с ней, вздыхал, таращил на нее глаза, словно зачарованный, и целовал ноги своей избранницы. Он ухаживал за ней деликатно, старомодно, по-рыцарски. Мать Алдана отвечала ему взаимностью; на глазах всего стада влюбленные обвивали шеи друг друга. Погонщик их и свел в один прекрасный день. За самоуправный поступок «уважаемые люди» уволили погонщика, но на свет появился самый красивый и сильный верблюжонок из всех, каких видели в той местности. Известное дело — от любви и дети рождаются красивые, талантливые. (Кстати, тем погонщиком был мой талантливый друг в молодости. Талантливый — даже не то слово. Слабое слово. Непревзойденный! Вот подходящее слово!).
Длинноногий, большеглазый с рыжей шерсткой верблюжонок стал всеобщим любимцем. Веселяга и игрун, он унаследовал от матери легкий общительный характер, а от отца — терпеливость и выносливость. У него была одна особенность — когда он улыбался, на его щеках появлялись ямочки. Верблюжонка назвали Алдан. (Это имя придумал мой неиссякаемый на выдумки друг. Он же повесил на шею Алдана медный колокольчик, который верблюжонок носил с некоторым шиком).
С раннего детства Алдана брали в многодневные переходы по степи; он шел за матерью и никогда не хныкал от тягостей похода, только на привале дольше обычного пил материнское молоко — самое вкусное и полезное в мире. Когда Алдан подрос, у него появилась густая, длинная шерсть, на ногах образовались мозолистые подошвы; сильный, резвый, на соревнованиях молодняка во время праздников он обгонял всех соперников.
— Это не корабль пустыни, это — смерч в пустыне! — восторженно восклицали зрители, в том числе и «уважаемые люди» (они начисто забыли, кому обязаны появлением Алдана на свет).
После победы на соревнованиях, Алдан не задирал голову, как поступали некоторые победители до него, он просто стоял и улыбался, правда, при этом ямочки на его щеках превращались в ямы.
Наконец, наступил день, когда Алдана поставили в караван и доверили самостоятельно нести поклажу. Он очень гордился своей ношей, и когда на привале погонщики решили несколько облегчить его груз, замотал головой и даже плюнул (не в погонщиков, конечно, — в сторону). Алдан и в дальнейшем в этом вопросе проявлял строптивость. Когда стал совсем взрослым, мощным верблюдом, с массивным корпусом, когда таскал самые тяжелые мешки, бывало, где-нибудь на водопое после привала ему пытались заменить груз, но он наотрез отказывался — хотел нести только то, что нес. Во всем остальном Алдан оставался неприхотливым и послушным.
В это время у Алдана появилась еще одна особенность — дружелюбное отношение к козлу. (Со слов моего всезнающего, мудрого друга, перед караваном шествует осел, на нем едет один из погонщиков; но весной, когда в степи появляются скорпионы и фаланги, перед караваном пускают козла — у него иммунитет к яду насекомых, он их спокойно пожирает, как опавшие ягоды). Так вот, почему-то большинство верблюдов относятся к козлу равнодушно, не понимают, кто их спасает от болезненных укусов, но Алдан понимал — в конце перехода непременно подходил к козлу и благодарно лизал в затылок.
В пятилетнем возрасте Алдан влюбился в молодую верблюдицу Зиган, холодную красавицу с гордой осанкой. Зиган не обращала на Алдана никакого внимания; она вообще ни на кого не обращала внимания — была занята собой; только и знала, что любовалась своим отражением в лужах на водопое. Немного пощиплет полынь, солянку и скорее спешит к луже — прямо помешалась на своей красоте. Алдан остро переживал небрежное отношение Зиган, хотя и пытался скрыть свои чувства. Но вскоре судьба повернулась к нему счастливой стороной. В тот день на бегах он в очередной раз выиграл приз и его отметили венком из верблюжьей колючки. Неожиданно и Зиган отметила победителя — подбежала к Алдану, поцеловала и тут же согласилась стать его подругой.
Через несколько лет Алдана забрали на озеро Арал — таскать рыболовные сети. Новые хозяева Алдана были грубыми людьми, меж собой общались посредством изобретательной полновесной ругани, и всю свою злость за тяжелый труд вымещали на верблюде: когда он тянул из воды сети, лупили его палками. С утра до вечера без передышки работал Алдан; от веревок шерсть на его боках вытерлась, ноги от воды распухли. По ночам, отлеживаясь под навесом, он зализывал раны и ссадины и тихо стонал. Теперь караван, погонщики и Зиган ему вспоминались как прекрасный сон.
Однажды поздней осенью на Арале появился торговец из далекого сибирского города; при нем было шесть крикливо размалеванных чемоданов. Этот человек умел все покупать и все продавать, деньги были его страстью, денежные заботы не давали ему покоя. Увидев Алдана, торговец быстро смекнул, что на энергичном напористом верблюде можно «погреть руки», как он выражался.