Южная локализация первого зафиксированного источниками государства русов была так легко принята неонорманистами и по другой причине.
Развитие археологии в 1930—1960-е гг., многочисленные раскопки в Волго-Донском регионе открыли путь к исследованию истории Хазарского каганата и его роли в раннесредневековой Восточной Европе. Археологи отождествили Хазарский каганат с огромной территорией салтово-маяцкой культуры, распространявшейся от левобережья Днепра до низовий Волги и Дагестана. Высокий уровень экономического развития и социальной организации лесостепных племен, составлявших основу салтовской культуры, позволяли говорить о Хазарии как о самом сильном государстве Восточной Европы VIII – IX вв., а заметные следы влияния «салтовцев» на племена роменско-боршевской славянской культуры – одлительной зависимостиславян Южной Руси от Хазарского каганата.
И параллельно с неонорманизмом под прикрытием того же тезиса о «невозможности привнесения государства извне» развивалась другая версия начала Руси –хазарская. Особую популярность она приобрела у археологов, изучавших степи Евразии, тюркологов и иранистов, хазароведов и историков украинской националистической школы. Причем при ее создании привлекался в качестве основного аргумента, помимо археологии салтово-маяцкой культуры, тот же круг источников о Русском каганате.
Квинтэссенция данной версии, основа которой сформулирована археологом М. И. Артамоновым в монографии «История хазар», вышедшей в 1962 г., состоит в следующем. Первоначально Русский каганат – государство,вассальноеХазарии (отсюда – заимствование титула хакана) и включавшее в себя «Русскую Землю» Повести временных лет в узком смысле по классическому определению, то есть славян Среднего Поднепровья. Лингвистическая основа«рус»/«рос»признавалась иранской, воспринятой славянами Поднепровья в VI-VII вв. или ранее. В VII – начале VIII в., согласно последователям «неохазарской» теории, славянское Поднепровье было подчинено хазарами, высокая культура которых позволяла «диким» славянским племенам развиваться, а военная мощь Хазарского каганата охраняла их от степных кочевников. Принятие титула кагана главой славян свидетельствовало, в данной трактовке, об освобождении от хазар и связывалось со Сказанием о хазарской дани в Повести временных лет, где поляне в виде дани отдали хазарам меч, а хазарские старцы испугались этого дара.
Однако в таком виде эта версия не объясняла четкого разделения славян и русов у восточных авторов IX – X вв., что вызвало появление оригинальной концепции украинского археолога Д. Т. Березовца, впервые отождествившего русов арабо-персидских источников с носителями лесостепного, аланского варианта салтово-маяцкой культуры (аланы – североиранское племя, одни из предков современных осетин). Но привлекая при локализации русов данные о Русском каганате (Ибн Русте, Гардизи, «Худуд ала алам», Бертинские анналы), Березовец считает русов подчиненными хазарскому хакану сборщиками дани со славянских племен, оставляя за хазарами всю территорию салтовской культуры. Однако выводы Березовца практически никто из ученых не поддержал. Это было связано спротиворечием, содержащимся в его версии: источники ясно говорят осамостоятельномгосударстве русов, наравне с Хазарией и Сериром (Дагестан), с «хакан-е рус» во главе, а не о вассале Хазарского каганата. Допустить же существование в Подонье независимого государства или племенного объединения значило развенчать представление о могуществе иудейской Хазарии в Восточной Европе и значительно сократить ее предполагаемую территорию. Именно это было невозможно для направления, которое представлял Д. Т. Березовец.
Итак, главной идеей этих двух оппозиционных официальному антинорманизму направлений в советской историографии была зависимость славянских племен накануне образования Древнерусского государства от скандинавов-варягов либо от иудейской Хазарии.
Именно идеологическим фактором объясняется и возобновление поисков племени русь в Балтийской Славонии как реального, основанного на богатой источниковой базе противовеса норманно-хазарским изысканиям. Данная теория не получила достойного развития, однако вызвала широкий резонанс в 1970-е гг. после статей историков патриотического направления А. Г. Кузьмина, В. Б. Вилинбахова и Н. С. Трухачева. Русский каганат и остров русов локализовались авторами на острове Рюген в Балтийском море. И если А. Г. Кузьминизначально предполагал неславянское происхождение руси и возможность существования нескольких «Руссий» в разных регионах Европы и различной этнической принадлежности, связь между которыми предстояло выяснить, то Трухачев отождествлял русов, упоминавшихся как в восточных, так и в западных и византийских источниках, либо с ругами – балтийскими славянами, либо с Киевской Русью. Новые разыскания о Балтийской Руси требовали дальнейших глубоких исследований и порождали больше вопросов, чем ответов. Само предположение о существовании нескольких этносов Средневековья под одним (или сходными) названием могло получить развитие только при комплексном применении данных, собранных различными науками. Это шло вразрез с основной тенденцией исторической науки начиная с 1960-х гг. к выделению из нее новых самостоятельных «наук», претендующих на собственные методы исследования, а также с процессом самоизоляции смежных гуманитарных наук, в первую очередь лингвистики. Потому оно не было использовано в разработках последующих лет.
В результате уже в начале 1980-х гг. норманно-хазарское видение истории Восточной Европы VIII – X вв. преобладало в историографии во многом и потому, что его противники, имея официальную поддержку, часто не утруждали себя доказательствами, не особенно обращали внимание на то, в каком направлении развиваются вспомогательные исторические дисциплины. Разыскания норманистов и хазароведов были некритично приняты за основу зарубежными медиевистами и славистами.
Современные ученые и русские древности
Когда вместе с ломкой социально-экономической структуры России и сменой политического курса в середине 1980-х гг. симпатии правящей верхушки, соответственно, перешли от славян к норманнам и хазарам, оказалось, что многие археологи, специалисты по нумизматике, эпиграфике прочно стоят на позициях норманско-хазарской версии, которая весьма быстро обрела очертания целостной концепции.
На сегодняшний день эти построения наиболее полно выражены в монографиях и статьях В. Я. Петрухина, сумевшего в 1998 г. защитить докторскую диссертацию, основанную на много раз опровергнутых аргументах основоположника норманизма З. Байера. Петрухин при поддержке скандинависта Е. А. Мельниковой и визинтиниста М. В. Бибикова возвращается к неестественной скандинавской этимологии корня «рус» – rops – типа ropskarl со значением «гребец», «участник походов на гребных судах».
Возникла эта идея из давнего аргумента норманистов о том, что финноязычные народы называют Швецию Ruotsi, Rootsi. Но еще в XVIII столетии противники шведского миссионерства у диких славян заметили, что Древнюю Русь, а потом Россию эстонцы и финны почему-то именуютВенелайнен, Венея, Венемаа, а в шведском языке (как и в других германских) слова «Руотси» нет. В XIX в. добросовестные ученые норманского направления сами отказались от сомнительной этимологии, ибо выяснилось, что «Руотси» финно-угры называли еще и Ливонию, а значит это слово«Страна скал». Поэтому современные скандинавоманы и придумали «гребцов»…
Петрухин полностью отождествляет скандинавов, варягов и русов, пытаясь при этом объединить большинство классических источников по проблеме. Совершенно «неподходящие» письменные памятники, к примеру, свидетельство сирийской хроники Псевдозахарии с локализацией росов в Северном Причерноморье в VI в., автор объявляет недостоверными. Восточную Европу в соответствии с норманно-хазарской концепцией Петрухин видит поделенной между двумя «империями» – Хазарским каганатом на юге и Норманнским (Русским) на севере, причем в начале IX в. все восточные славяне оказываются в зависимости от хазар (поляне, северяне, вятичи, радимичи) или варягов – скандинавов (кривичи, словене).