Аромат! Глеану чуть не споткнулся, осененный своевременным воспоминанием. Ника, чьи острые словечки покалывали самолюбие альсора! Запах юной писательницы удивительным образом напоминал благоухание чудесного цветка из святилища. И именно это показалось мужчине последним и самым верным доказательством правильности толкования произошедшего на Оэле.
Глеану улыбнулся, неудачно споткнулся и полетел носом вперед, натыкаясь на спину брата, оскользнувшегося на отнюдь не скользкой ступени. Из портала они вывалились кубарем все вместе. Каким-то чудом в образовавшейся куча-мале Лед ухитрился не помять ни единого лепестка прихваченного цветка. Чего, увы, нельзя было сказать о внешности. Утешало одно: Пепел и Искра выглядели не лучше.
Растрепанные шевелюры, пропылившиеся, порванные одежды, поцарапанные тела и в то же время удивительно довольные, какие-то почти умиротворенные выражения физиономий – такими вернулись альсоры с экскурсии в святилище Последней Надежды.
Переглянувшись, троица бросила взгляд на настенные часы – одно из немногих украшений портального зала. Сколько они гуляли по Оэле, не ясно, но на Альрахане прошло символичных три часа. По молчаливому уговору братья не стали отправляться для наведения марафета в личные покои. Пусть мама убедится, насколько усердно исполнялось и, главное, даже, пожалуй, в отношении Гилианы принципиальное, исполнилось ее повеление.
Королева только выглядела красоткой-сумасбродкой, на самом деле столь практично-циничного ума, как у родительницы, альсоры не встречали у большинства мужчин. А вкупе с красивой оболочкой и взнузданным авантюризмом сочетание выходило убойным.
За время отсутствия сыновей Ана завершила прием посетителей и сейчас работала с документами. Утруждать пальчики, наживая неэстетичные мозоли, Владычица не любила, потому писало вместо нее перо. Один из тех артефактов, которым дозволено было существовать в мире, к вящей пользе Гилианы. Роскошное белое золото, инкрустация бриллиантами и черненым серебром – вещь сама по себе, без магических свойств, уже была бесценным произведением искусства. Перо продолжало выводить четкие буквы с завитушками, а синие очи женщины просветили рентгеном троицу сыновей.
– Живописно смотритесь, детки, – уголком рта улыбнулась Владычица, оценивая потрепанный вид отпрысков.
– Безгранично удовольствие наше от осознания того, что усладили мы взор твой, мама, – с непередаваемым выражением, каковое можно было толковать и как ироничную издевку, и как чистое веселье, признал Пепел и поклонился.
– Цветок мне? – сделав вид, будто не заметила выходки сына, мурлыкнула Ана. – Симпатичный!
– Цветок – знак из святилища, – объяснил Искра вместо Глеану, отследив, как плотнее сомкнулись пальцы брата на стебле и он шатнулся назад в невольном знаке протеста. Альсор не желал отдавать мэальну даже матери. – Он может понадобиться нам в случае, если вы, Владычица, сочтете допустимым последовать указанию, дарованному святилищем Последней Надежды.
– Хм, рассказывайте! – Перо поставило точку и аккуратно опустилось в держатель пюпитра. Ана дала знак сыновьям присаживаться в кабинете. Это значило: Владычица настроена услышать рассказ во всех подробностях, достойных того, чтобы измять обивку дивана.
Лучше всего язык был подвешен у Глеану, недаром альсор слыл самым опасным сердцеедом Альрахана, однако историю похода в святилище поведал Инзор, как более знающий о самой сути предпринятой экспедиции. Лишь когда речь зашла о символике цветка, эстафету перехватил Лед. Когда последние слова затихли в тишине кабинета, Ана задумчиво протянула:
– Говорят, все наши желания рано или поздно, так или иначе, но непременно сбываются наилучшим для нас образом. Только не каждый способен отследить миг, когда мечта осуществляется, и не каждый способен признать избранный судьбой метод самым удачным. – Владычица сложила пальцы домиком и лукаво улыбнулась. – Да будет так, я даю соизволение! Отправляйтесь в храм! Всегда хотела дочку, а рождались вы, негодники, с отростком вместо дырочки!
– Слушаем и повинуемся, мама, – коротко поклонился Пепел, разворачиваясь на каблуках.
Глава 9
Ритуал родства
Лед и Искра ушли молча, не зная, то ли им обидеться на выходку матери, то ли рассмеяться. Впрочем, казалось, Ане уже было все равно. Ручка снова взлетела в воздух, новый лист гербовой бумаги лег на рабочий стол перед Владычицей. Однако задержись кто-нибудь из альсоров на пороге и прислушайся, непременно уловил бы, как бормочет красавица себе под носик:
– Слушают они. В одно ухо залетело, в другое усвистело. А повиноваться вообще не способны, стервецы, лишь что им выгодно исполняют, а на иное с десяток отговорок изобретут.
– Вы же сами сказали, мама, желания сбываются наилучшим образом, – донесся из-за дверей вкрадчивый голос Пепла. – Вот мы и выбираем самые лучшие время, место и способ, а вы все сетуете…
Эльсор так горестно вздохнул, будто его, невинную «фиялку», обвинили в государственной измене и сию минуту поволокут на эшафот. Не сдержавшись, засмеялись Лед и Искра. Ана погрозила закрытой двери кулачком и тоже захихикала, потихоньку, чтобы сыновья не зазнавались.
С улыбками на губах трое альсоров проследовали на последний этаж замка, а там по крутой лестнице и на плоский участок крыши, огороженный тремя декоративными башнями так, что составлялся равносторонний треугольник, открытый если не всем ветрам, то небу и дождю.