— Убери эту вещь! — простонал Форрестер.
Он выпил и сразу же об этом пожалел. Потом достал сигарету из второй пачки и закурил.
— Я все понял, — сказал он чуть позже.
— Да, дорогой? Прекрасно. Ты знаешь, я думаю, что над тобой работало человек четыреста — пятьсот. Квалифицированные специалисты в самых разных областях. Использовалось дорогостоящее оборудование. Ты напоминал груду мусора, из которой нужно было сделать конфетку. Они заменили многие органы… Разумеется, что-то испортилось, но они старались…
— Хватит!
— Ты, как сжатая пружина, Чарльз.
— Xoрошо! Я пружина! — Он затянулся и задал вопрос, над которым думал минут десять. — Скажи, если я буду ограничивать себя в расходах, надолго ли мне хватит четверти миллиона?
Она смотрела на него, постукивая ноготками по губе.
— Существует много соблазнов для тебя, — сказала она задумчиво. — Дорого стоят сигареты, которые ты куришь, отвратительные яйца и, наверное, множество других вещей. Например, апельсиновый сок…
— Не надо деталей! Надолго ли хватит денег?
— Это зависит… — она поджала губы.
— Не томи! Так на сколько их хватит?
— Будет хорошо, если их хватит тебе до конца недели.
Он посмотрел на нее, с трудом сдерживая смех, готовый перейти в плач.
До конца недели?
Он был готов к неприятностям, но слова Эдны сразили его наповал. Он заискивающе спросил:
— Эдна, что мне делать?
— Хорошо, — сказала она, — ты всегда можешь найти себе работу.
— Конечно, — горестно сказал он. — У тебя есть что-нибудь на примете? Этак на миллион долларов в неделю?
К его удивлению, она восприняла это всерьез.
— Чарльз! Не так много. Ты ведь ничего не умеешь. Двадцать, двадцать пять тысяч в день — это, я думаю, для тебя реально.
— Ты можешь мне найти такую работу? — спросил он.
— Да, интересно, сколько хотел предложить Тайко?
— Минутку! Ты хочешь сказать, что Тайко предлагал мне работу? Но я думал… я думал, что это просто клуб. Кажется, он назвал его обществом Неда Луда?
— Да, разумеется, — кивнула она. — Чарльз, как ты думаешь, для чего существуют клубы?
— В них объединены люди по интересам. Там они проводят свободное время.
— А что вы тогда называете финансовой компанией?
— Ну, это фирма, которая что-то производит. Что-то, что можно продать.
Она фыркнула.
— Мы так не считаем. Есть соглашение, по которому всякая работа должна оплачиваться.
— Боже! — ахнул Чарльз Форрестер.
— Тайко был весьма удивлен твоими действиями, Чарльз. Не знаю, может быть, даже рассердился. Но я не думаю, что он снова тебе что-то предложит.
— Скорее всего, — мрачно произнес Форрестер, сожалея об упущенных возможностях.
— Человек Форрестер!
Голос джоймейкера напоминал сигнал утренней побудки в армии. Прошло несколько секунд, прежде чем Форрестер понял, что к нему обращаются. Затем он сказал:
— Минутку, машина. Эдна, если я понял правильно…
Но она глядела на него смущенно и резко прервала:
— Чарльз, дорогой, ты должен прослушать это сообщение.
— Человек Форрестер. Я имею приоритетное уведомление о личном визите!
— Да, но, Эдна…
— Чарльз, — сказала она, — пожалуйста, выслушай. Или… не надо. Я попытаюсь все растолковать сама. — Она смотрела вниз, на руки, стараясь не смотреть ему в глаза. — Я думаю, что нужно было рассказать тебе раньше. Я думаю, что это Хайнзи.
— Хайнзи? Марсианин? Тот…
Она извиняющимся тоном сказала:
— Я позвонила ему, дорогой Чарльз. Ты должен его впустить.
Глава 7
Когда Форрестер увидел лицо человека по имени Хайнзлихен Джура де Сиртис Майджор, то был в состоянии «готов ко всему». Что на самом деле означало, что он был в полной растерянности. Он не знал, как может повернуться разговор. Его сердце бешено колотилось, а руки дрожали, как будто он прикоснулся к змее. Глядя на него Эдна вытащила что-то из джоймейкера. Транквилизатор? Нет, скорее что-то стимулирующее, подумал Форрестер. Она закинула лекарство в рот и проглотила, после чего сказала:
— Привет, Хайнзи. Заходи. Я думаю, что вы с Чарльзом уже знакомы.
Форрестер взглянул на нее, затем повернулся к Хайнзлихену. Он нерешительно застыл в позе раздумывающей змеи, не зная, то ли пожать протянутую руку, то ли применить прием карате.
— Мы знакомы, черт побери, слишком хорошо.
Хайнзлихен зашел в комнату, и дверь за ним закрылась. Он остановился, изучая Форрестера, как музейный экспонат. Эдна развлекалась с освещением, и красно-желтые пятнышки бегали по его лицу. Они отлично соответствовали его личной цветовой гамме. Это был высокий и толстый мужчина. Волосы его были красноватого оттенка. Небрежно подстриженная рыжая бородка закрывала все лицо, за исключением носа, губ и глаз. Все это напоминало маску шимпанзе. Задумчиво подергивая себя за бороду, он внимательно разглядывал Форрестера, его руки, тело, положение ног, затем кивнул, словно подведя какой-то итог. Он снова взглянул на Форрестера и ткнув в него пальцем, рявкнул:
— Вот сюда я убью тебя. Сюда. В сердце.
Форрестер резко выдохнул воздух через нос. Что-то неприятное появилось у него внутри. Адреналин превратил его кровь в сосудах в разъяренный поток. Он открыл рот, но Эдна успела вмешаться:
— Хайнзи, дорогой! Ты обещал.
— Обещал? Что обещал? Обещал поговорить, вот и все. Ну так давай разговаривать.
— Но Чарльз всего этого не понимает. Сядь. Возьми выпей.
— Разумеется, я выпью. Выбери что-нибудь по своему вкусу. Но только быстрей, у меня на счету каждая минута. — Он развернулся к Форрестеру. — Ну? Ты хочешь разговаривать?
Форрестер вызывающе ответил:
— Твоя правда, черт побери, я хочу поговорить с тобой. Я не хочу пить. Сейчас, посмотри, ты… — он запнулся, не зная, как точнее выразиться. — Ладно, вот что я хочу знать, какого черта ты хочешь меня убить?
Марсианин опешил. Он взглянул беспомощно на Эдну, затем на Форрестера.
— Пот! Я не знаю! — сказал он. — На вечеринке ты наступил мне на ногу… И вообще, ты мне не нравишься. Почему ты задаешь такие вопросы?
— Почему? На карту поставлена моя жизнь!
Марсианин прорычал:
— Я думаю, что это была плохая идея. Медовая, я ухожу. Чем больше я на него смотрю, тем больше он мне не нравится.
Но Эдна взяла его за руку.
— Пожалуйста, Хайнзи, возьми. — Она подала ему бокал с пенящимся оранжевым напитком. Бокал напоминал по форме емкость для бренди. — Ты знаешь, что Чарльз только вышел из холодного сна. Мне кажется, он слишком медленно учится.
— Это его дело. А вот убить его — мое дело!
Но хотя марсианин и рассердился, выпил он с удовольствием. Девушка явно имела на него влияние.
— Да, но Хайнзи, дорогой, какое удовольствие в том, что ему ничего не известно?
— Триммер! — проворчал Хайнзлихен. — Именно в этом. Я не сомневаюсь, что многие важные вещи теряются из-за того, что убийство приходится совершать по определенным правилам.
— Хорошо, Хайнз, может, ты и прав, но есть еще такая вещь, как честная игра. Я думаю, что Чарльзу неизвестны все его права.
Марсианин покачал головой.
— Это тоже не мое дело. Пусть пользуется джоймейкером и тогда узнает все, что ему нужно.
Хотя Эдна подмигнула Форрестеру, тот не почувствовал уверенности. Но зато она полностью успокоилась.
Эдна откинулась на спинку дивана и, прилаживаясь к бокалу, подсказала:
— Будет красивее, если ты сам все объяснишь Чарльзу. Расскажи ему о том, что ты собираешься делать, ладно?
— Ладно, думаю, что все будет в порядке. — Марсианин опрокинул бокал и, немного подумав, сказал: — Все просто. Я хочу все сделать хорошо: буду бить его ногами, пока не сломаю грудную клетку, пока ребра не проткнут сердце. Будет много боли, но мозг останется нетронутым, разумеется. Придется ему больше заплатить, но зато какое я получу удовольствие! Это всегда недешево. — Затем лицо его прояснилось. Ведь борода сильно скрывает мимику. — Кстати, — добавил он. — Возможно, я не буду ничего оплачивать. Я разговаривал с адвокатом, и он сказал, что Форрестер кой-чего не предпринял, и я могу оспорить счет. Но это не имеет значения. Чёрт побери, деньги есть деньги.