...В точном соответствии со словами Силы Карповича, около полудня наши путешественники оказались на росстани. Посреди расходящихся на две стороны дорог торчал изрядно попорченный дятлами столб, на котором висело две стрелки-указателя. На одном было вырезано "Лукоморье", надпись на втором прочтению не поддавалась, вследствие атак дятлов. Зато вершину столба украшала свежевытесанная из полена ладонь, четырьмя пальцами сжимавшая гусиное перо, а корявым и неимоверно длинным вытянутым указательным пальцем направляла на дорогу, уводившую в сторону от конечной цели, то бишь Лукоморья. Посреди ладони имелись крупные буквы, очевидно складывавшиеся в слово "ТУДА".
- Веришь ли, - раздумчиво протянул царевич, пожевав губами и внимательно осмотрев монумент, - ТУДА нам надобно. Чует мое сердце - ТУДА.
- А как же Лукоморье? - спосил Владимир.
- А что Лукоморье? Никуда оно не денется. А вот ТАМ такое происходит, что нам ну никак нельзя в стороне остаться. Может, и замирить кого надобно...
Как на грех, с той стороны, куда был направлен перст указающий, показался мужик с... кем бы вы думали? - Коньком. Тем, да не тем. Масти другой, росточком, выражением... Ну, в общем, другой. Мужик же, подтверждая слова Ивана о замирении, имел распухший нос и густую синеву под левым глазом.
Приблизившись, он со странным выражением осмотрел наших путешественников и саркастически произнес:
- Во, еще одни... Мало им пера, так они и с волками.
- Какого пера? - не понял Иван.
- Да и звать, небось, не по-нашенски, - пропустив вопрос мимо ушей, продолжал мужик. - Ну да ничего. Вы бы, добры молодцы, не совались на сход, жили бы себе своим умом - целее будете и время понапрасну не потратите. Идите своей дорогой, как поначалу думали - и вся недолга. Верно я говорю? - обратился он к Коньку. Тот понуро кивнул. - Вот! - мужик наставительно понял палец. - Я плохого не посоветую. А коли не хотите слушать, так и ступайте, ищите лиха...
Мужик обогнул недоумевавших Ивана и Владимира и двинулся дальше, не переставая бормотать. Конек побрел за ним.
- Ведь сказано же им было - не брать пера. Нет, ухватили! Эка невидаль... Вот и майтесь теперича, коли мозгов не хватило совета доброго послушать...
- Вот видишь, - подтолкнул Владимира Иван, - прав я оказался. Мирить надобно. Без нас никак...
- А разве... разве... - Владимир никак не мог прийти в себя от изумления. - Конек - он что, не один такой?
Теперь настал черед удивиться царевичу.
- Пошто ж один? Никак это не можно, чтоб один. Сам посуди: сколько царств, столько и царей, королевен там всяких... Тут ведь, обратно, как получается? Кто-то для нас - тридевятое царство-государство, а для кого-то - мы. Следовательно, и коньки каждому положены. Только чего они в одно место собрались, ума не приложу...
- А тут и прикладывать ничего не надо, - буркнул кто-то из волков. - Про то давно слухи ходят. Надоело, понимаешь, чт как кто ни найдет перо жар-птицино, так начинается у него веселая жизнь: поди туда, привези то... Вот и порешили, горемычные, собраться да обсудить, как им и при перьях остаться, и чтоб без забот-хлопот лишних. А того в толк не возьмут - не брали бы себе, и вся недолга. Лежи на печи - ешь калачи. Да жадные больно...
Владимир, не желая вступать в полемику, пристально рассматривал далекие деревья.
- Так это мы враз порядок наведем, - обрадовался царевич, - послушаем, рассудим, царю-батюшке словечко замолвим. Отчего ж не замолвить, коли общество просит? Ну, и замирим заодно. Так ведь?
- Так, да не так, - отозвался другой волк. - Просто так на этот... как его... симпозиум, - нашел он наконец случай ввернуть где-то подслушанное словцо, - не пропущают. Предъявить надобно: Конька и перо. Без этого никак нельзя.
- А ты откуда знаешь?
- Сорока на хвосте принесла. Ей, бедняжке, столько бересты нацепляли, - не в подъем. Вот и уронила одну, а я и посмотрел.
- Конька и перо... - раздумчиво протянул царевич. - Конька и перо...
И выжидающе воззрился на волков.
- Чего стоим? Кого ждем? - вопросил он спустя время. - Давайте, давайте... Служите службу, даром, что ли, хлеб едите...
Волки понуро уставились друг на друга.
- Ну же! - поторапливал их Иван. - А то вон уже и жар-птица, кажись, летит...
Владимир отвлекся на странную птицу, приближавшуюся со стороны далекого леса, и момента обращения не видел. Но по тому, как удивленно крякнул царевич, понял, что волки опять обмишурились.
Действительно, то, что один Конек получился толстым и приземистым, а другой - высоким и почти плоским, было вполне ожидаемо. То, что масть их определить не взялся бы ни один человек, разбирающийся в лошадях, в общем-то, тоже. Хотя, правду сказать, под общее описание они подходили оба. Кроме хвоста, представлявшего собой пучок длинных, несуразно торчащих, чем-то похожих на павлиньи, перьев. Блеском своим с пребольшой натяжкой похожих на золото.
- Вот уж диво, так уж диво, - раздался хрипловатый, какой-то резкий голос за спинами Ивана и Владимира, с удивленно-безнадежным видом глядевшими то на волков, то друг на друга.
Птица, которая тем временем опустилась на указательный палец и ошеломленно раскрыв клюв взирала на наших путешественников, оказалась вовсе не жар, а обыкновенной сорокой, хотя и размером больше обычной. То, что издали походило на пышный хвост, вблизи оказалось множеством свернутых в трубочку кусочков бересты, перевитых конским волосом и привязанных к хвосту, - вся эта конструкция живо напоминала парики, предписанные к ношению Петром Великим.
- Нет, вы только гляньте-ка, - прострекотала она, - не одни, так другие! - Ограничившись этой загадочной фразой, она вновь разинула клюв, застыла на мгновение, и продолжила: - Не кони, а чисто страусы... Да и блестят-то как-то не по-нашенски...
- С Припяти они, - неожиданно для самого себя произнес Владимир, - это речка такая. Местечко там одно есть - так там все такие... странные... и светятся... - Отвел глаза в сторону, ругая себя в душе на чем свет стоит, и добавил еле слышно: - Заколдованы, видать...
- А что тут странного? - пришел ему на выручку царевич. - Чего тебе не по нутру? Молодцы - вот они, кони при них, перья, опять же, имеются... Ну, заколдованы немного, с кем не бывает...
- Очень мне нужно, с вами тут турусы разводить по бестолковому, - глянула на них свысока сорока. - По мне - что заколдованы, что расколдованы - все едино. Я к тому, что тут до вас уже двух таких молодцев взашей выперли. Все при них было, и кони, и перья, а как стали спрашивать, какого они роду-племени, так один говорит - из Вашингтону, а второй, наоборот, из Парижу. Ясное дело, самозванцы. Это ж где ж такое видано на матушке-Руси, чтоб такие названия месту жилому давались?.. А вы, часом, откуда будете?
- Я, часом, буду из тридевятого царства, - важно ответил Иван, - а он - из Москвы.
- Гонору-то, гонору, - проверещала птица, - я про такую глухомань и слыхом не слыхивала... Ну да пусть с вами кворум разбирается. С президиумом.
- Это еще что такое? - вытаращил глаза царевич.
- То есть как это что такое? - в свою очередь вытаращила глаза сорока. - Куды ж вы такое направляетесь, коли простых вещей не смыслите? (Владимир не уставал удивляться тому, как в сказку мало того что проникли слова, по большей части, паразиты, так еще и употребляются они ни к селу, ни к городу.) Кворум, это как вам попроще разобъяснить... Вот, ежели, к примеру, сходка собралась, то как определить, имеет она право, скажем, кому за безобразия разбор с пристрастием учинить, аль не имеет? (Начало было заздравие.) Тут сами и посудите. Вот ежели есть среди сходки кузнец там, скажем, али кто по силушкам ему равный, так его непременно в кворум и выбирают, чтобы, значит, общественное решение весомым было, реализуемым...
- Это, то есть, чтоб по шее? - уточнил царевич.
- Ну да. А вот ежели такого кворума не имеется, то и сходка обращается в пустое вече, говорильню, одним словом, к принятию соответственных решений неспособному. Понятно?