— Изложенное в афише исполняется мною одним...
— Таких жуликов-шарлатанов не допускаю! — заорал полицей¬
ский.
— А я повторяю, что все исполняю я! — вспыхнул Владимир.
— Видал я таких... Ну, какой ты силач? Покажи-ка свою желез¬
ную челюсть?
Владимир подошел к покрытому зеленым сукном столу и... под¬
нял его зубами в воздух.
Надзиратель, секретарь и писцы замерли от удивления.
— Черт возьми! Вот здорово! — восхитился надзиратель. И да¬
же переменил обращение.— А какие еще вы делаете фокусы?
— Покажу, если дадите лист газетной бумаги.
Писцы бросились, подали газету. Владимир, как полагается на¬
стоящему фокуснику, развернул лист, показал, что в нем ничего не
спрятано, и, обернув вокруг своей руки, попросил не быть в претен¬
зии, если вдруг что-либо найдется. И тут же вытащил из газеты свой
стоптанный сапог.
Забыв всякую субординацию, писаря захлопали в ладоши, а над¬
зиратель пригласил сесть на стул и милостиво вымолвил:
— Ну, а какой вы клоун и рассказчик, это мы убедимся уже в
клубе, в воскресенье.
Как счастлив был Владимир, что научился у балаганщиков не¬
сложному приему — ухватить зубами край стола и незаметно поды¬
мать его снизу ногой.
На представление в клубе были проданы все билеты. Полному
сбору содействовал слух, исходивший из полицейской канцелярии,
будто силач подымал стол, за которым восседал толстяк секретарь.
Публика с интересом следила за превращениями геркулеса Вла¬
димирова в куплетиста Володина и затем в фокусника Вольдемаро¬
ва. Перед последним номером программы Дуров поспешил взять у
кассира причитающуюся ему часть сбора и накинул поверх своего
обычного платья шутовской балахон. Под звуки разбитого рояля он
вышел на сцену. Сначала прочел смешной стишок. Нарисовал не¬
сколько забавных рож. В заключение обратился к публике:
— Господа, прошу разрешения рассказать о том, что случилось
со мною в вашем гостеприимном городе.
— Просим! — пробасил благосклонно настроенный надзиратель,
Рассказ оказался совсем коротким, но вызвал целую бушо. «Иду
я берегом пруда. Смотрю — толпится народ. Спрашиваю: «Что дела¬
ете, ребята?» — «Да вот стряслось у нас несчастье,— бьемся у воды
три часа и никак не можем вытащить».— «Кого, чего?» — спраши¬
ваю. «Надзиратель утонул...» — «Эх! помогу вам, ребята. Верный дам
совет». «Какой?» — спрашивают. «Покажите ему трехрублевку, он и
сам из воды вылезет».
Едва соло-клоун произнес последние слова, в зале поднялся не¬
вообразимый хохот. Надзиратель крикнул что-то грозное, но его сло¬
ва потонули в общем шуме. Что произошло далее, соло-клоун так и
не узнал. Пользуясь суматохой, он сдернул балахон, бросил его в
свой саквояж и выпрыгнул через окно во двор. На улице уговорил
проезжавшего мимо ломового возчика довести до первого полустанка.
Там он сел на поезд, отходивший в Москву.
«С этого дня я начинаю летосчисление своей политической са¬
тиры»,— написал много лет спустя в своих воспоминаниях заслу¬
женный артист республики Владимир Леонидович Дуров.
...Босой, с непокрытой головой Анатолий вышел на улицу. Пошел
куда глаза глядят. Долго бродил по закоулкам и задворкам, не зная,
что предпринять. А голод все более давал себя чувствовать. К вече¬
ру вовсе замучил. Хоть протягивай руку — проси милостыню, хри-
сторадничай!
Наконец добрел до вокзала и остановился у кабака. Дверь то и
дело открывалась, оттуда доносились гам, пьяная песнь.
Чего не заставит сделать голод! Анатолий широко распахнул
дверь, с порога сделал сальто-мортале, стал на руки и прошел на
середину зала вниз головой.
Толпа расступилась и в миг смолкла.
— А вы, братцы, любите фокусы?
— Уж не ты ли их собираешься показывать?
— А хоть бы и я...
— Ха-ха-ха!.. Ишь шустрый нашелся!
— Ладно, принесите мне хлебного мякиша.
Половые принесли ломоть хлеба, из мякоти его Анатолий сделал
несколько шариков, а корку съел.
Немудрящие его фокусы с шариками привели в восторг половых.
Когда же он раскрыл секреты своих манипуляций, то окончательно
покорил зрителей.
— Впрямь ты мастак! Может, что-нибудь еще умеешь проделы¬
вать?
— Умею! Флик-фляк, сальто-мортале...
— Что это такое? Ну-ка покажь.
Анатолий продемонстрировал свое акробатическое искусство. По¬
сетители диву давались, били в ладоши, а исполнитель с пресерьез-
ным видом раскланивался.
— Молодец! Право слово, молодец! Из каких же ты будешь? —
расточали похвалы, задавали вопросы зрители.
-- Я из цирка...
— Почему же ты не при деле?
— С хозяином поссорился. Денег не платит, ругается...
— А отчего ты такой ободранец?
— Товарищи обокрали.
— Ах ты горюн! Может, есть хочешь? Мы тебя попотчуем.
Трактирные услужающие поставили на стол перед голодным ар¬
тистом порцию гуляша. Он тотчас набросился на еду.
История его злоключений и намерение отправиться в Москву без
билета вызвало новую волну сочувствия.
— Опасно, брат! Поймают — шею накостыляют... Поможем тебе
иначе устроиться,— откликнулись доброжелатели.
— Как же иначе доехать?
— Сперва отдохни, переночуй у нас. А там видно будет: утро ве¬
чера мудренее.
Анатолия устроили здесь же, в трактире, в закутке, заставленном
нарами. Половые накормили его обедом и сообщили, что с железно¬
дорожниками почти сговорились, однако когда завтра утром они со¬
берутся чаевничать, Анатолию для своих благодетелей следует про¬
извести какую ни на есть комедь.
Утром в закуток прибежал половой, заторопил:
— Скорей иди! Кондуктора пришли!
Быстро явился Анатолий в чистую половину и без лишних слов
стал показывать свое акробатическое искусство перед столом, за ко¬
торым степенно восседали железнодорожники.
— Ишь, какой ломаный... Точно пружинный весь... Видать, смыш-
ленный...— прихлебывая из блюдечек чай, одобряли они.
В багажном вагоне, на груде сваленных чемоданов, сундуков, кор¬
зинок и ящиков бывший артист труппы Валынтока благополучно
приехал в Москву.
И даже когда искусством его восхищалась Европа, прославлен¬
ный русский соло-клоун Анатолий Леонидович Дуров всегда помнил
свое первое самостоятельное выступление в провинциальном россий¬
ском городе.
Выступления в балаганах были для Дуровых суровой школой. Но
именно здесь они почувствовали себя профессиональными артиста¬
ми и поняли, что главное в жизни циркиста — не аплодисменты, не
блеск огней, а тяжелый, изнурительный, всепоглощающий труд.
Только он может привести к успеху.
Выступая в балагане перед самой демократической публикой,
Дуровы видели, как приветствовала она силу и ловкость, красоту че¬
ловека, его мечту о прекрасном, как поддерживала каждое слово
критики в адрес тех, кто угнетал народ.
Опыт работы в балагане и впечатления от общения с публикой
сказались в дальнейшем на артистической деятельности братьев
Дуровых.
Судьба блудного сына, вернувшегося под родной кров,— тема
драматическая, часто трагическая.
Не сладкая доля ожидала братьев Дуровых в доме опекуна.
Каких только упреков не пришлось выслушать им от разгневанного
Захарова. Особенно часто он повторял слово «скоморох», варьируя
его всячески, вкладывая разный, но всегда уничтожающий смысл.