ВИ. Видите ли, я… (Нервный смешок, она возбуждена, как ребенок, и возбуждение ее все растет.) Просто он представился мне красным… Я рисую не то, что на самом деле, а то, что чувствую… Внешность обманчива, глазам доверять нельзя. Я рисую, когда мне привидится что-нибудь, когда меня посетят видения…
ВЭЛ. Да-да, привидится… видения… (Встает, кивает головой с подчеркнутой серьезностью.)
ВИ. Моя живопись основана на видениях, я художник-визионер.
ВЭЛ. Да?
ВИ(со скромной гордостью). Как раз за это меня так и хвалят в нью-орлеанских и мемфисских газетах. Мой стиль называют примитивным, основанным на видениях. Одна из моих работ выставлена в музее Одюбон-парка, и меня просили дать еще. Но я не могу писать по заказу: мне надо дождаться видений… Я не могу рисовать без видений… Я не могу жить без видений!
ВЭЛ. И всегда они у вас были?
ВИ. Нет, только с тех пор, как я появилась на свет… (Останавливается, сама пораженная нелепостью своего ответа.)
Оба внезапно смеются.
Поспешно продолжает, беспокойно вертясь на своем стуле и жестикулируя стиснутыми руками; большая грудь ее тяжело вздымается от какого-то странного возбуждения.
Я появилась на свет в сорочке. Это такая пленка, тонкая-тонкая, вроде вуали, она покрывала мне глаза. Это называется сорочкой. Если человек родится в сорочке, значит, его будут посещать видения, и они меня действительно посещали…
Останавливается, чтобы набрать дыхание.
Чуть меркнет свет.
Когда я была еще маленькой, умерла моя сестра, она прожила всего сутки после появления на свет. Пришлось крестить ее ночью, чтобы спасти ее душу.
ВЭЛ. У-гу… (Сидит напротив нее и внимательно слушает, улыбаясь.)
ВИ. Священник пришел в полночь. Закончив обряд, он дал мне чашу со святой водой и попросил вылить — только обязательно на землю. А я не послушалась. Мне было страшно выходить ночью из дому, когда рядом… когда рядом — смерть! И я потихоньку прошла в кухню и вылила святую воду в раковину. Грянул гром, раковина сразу почернела, стала черная-черная!..
ТОЛБЕТ(появляется на пороге). Киска?! Ты что здесь делаешь?
ВИ. Разговариваю.
ТОЛБЕТ. Выйди, подожди в машине. Мне надо на минутку к Джейбу. (Поднимается наверх.)
ВИ(медленно встает, берет холст и движется к прилавку). Понимаете… с тех пор, как я занялась живописью, весь мир кажется мне совсем другим… Я не могу вам объяснить, но вокруг все точно… переменилось…
ВЭЛ. Не объясняйте. Я вас понимаю. Пока вы не начали рисовать, все не имело смысла…
ВИ. Что?.. Что не имело смысла?
ВЭЛ. Существование!..
ВИ(тихо). Да… Да-да… Существование не имело смысла… (Кладет холст на гитару, лежащую на прилавке, и садится на стул.)
ВЭЛ(встает и подходит к ней).
Вы живете в Двуречном графстве. Жена местного шерифа, — каких только ужасов вы ни нагляделись!
ВИ. Ужасов!.. Нагляделась!..
ВЭЛ. На ваших глазах людей забивали насмерть!
ВИ. Да!
ВЭЛ. Линчевали!
ВИ. Да!
ВЭЛ. Травили сбежавших из тюрьмы собаками, и те рвали их в клочья.
ВИ(впервые в жизни ей удалось выразить весь свой ужас). Собаки! Тюремные собаки!..
ВЭЛ. Да.
ВИ. Разрывали беглецов!..
ВЭЛ. Да.
ВИ. В клочья! (Привстала было, но, ослабев, снова падает на стул.)
Вэл глядит мимо нее в темную лавку, в его светлых глазах угрюмый огонь.
ВЭЛ (отступает на шаг). Бывает — взрыв ярости, но бывает и ярость без взрыва, сплошная, привычная, ровная… Смерч — не всегда вихрь: порой он движется медленно. Людские сердца точит гнилью, и гниют они медленно, постепенно…
ВИ. Откуда вам…
ВЭЛ. Известно? Я это видел. Я это знаю!
ВИ. И я видела! И я знаю!
ВЭЛ. Мы с вами видели это представление из первого ряда партера. (Опускается перед ней на корточки и касается ее лежащих на коленях рук; она вздрагивает.) И вот вы стали рисовать не то, что было явью, а то, что вам виделось. Сами не зная зачем, без всякой подготовки — вы стали рисовать, словно сам бог коснулся ваших пальцев. (Медленно и бережно он приподнимает ее руки.) И двумя этими нежными женскими руками вы стали претворять в красоту это мрачное захолустье…
На лестничной площадке появляется Толбет. Молча смотрит вниз.
Да, вы сумели сотворить красоту… (С какой-то странной бережностью подносит ее руки к губам.)
У нее перехватило дыхание.
ТОЛБЕТ. Эй!
Ви вскакивает, тяжело дыша.
(Спускаясь, Вэлу.) Тебе что — делать больше нечего?
Вэл отходит.
(К Ви.) Марш в машину! Я сейчас. (Пристально смотрит на Вэла.)
Ви, спотыкаясь, словно ничего не видя перед собой, направляется к выходу.
(После долгой паузы.) Джейб Торренс просил хорошенько поглядеть на тебя. (Подходит к Вэлу.) Вот я и поглядел! (Короткий кивок. Выходит.)
Лавка сейчас едва освещена.
Вэл берет холст, заходит за прилавок и кладет его на полку.
Взяв гитару, садится на прилавок.
Медленно меркнет свет, обозначая конец картины.
Аккомпанируя себе на гитаре,
Вэл поет «Райские травы».
Картина третья
Когда Вэл заканчивает балладу, с лестницы спускается Лейди.
Он встает и включает лампочку под зеленым абажуром.
ВЭЛ. Долгонько вы.
ЛЕЙДИ. Дала ему морфий. Он, должно быть, совсем из ума выжил. Говорит такие ужасные вещи. Сказал, что я желаю его смерти.
ВЭЛ. Вы уверены, что это не так?
ЛЕЙДИ. Я никому не желаю смерти! Это так ужасно — умереть! (Медленно идет к окну справа.)
Вэл берет гитару и направляется к двери.
Вы уходите?
ВЭЛ. Да, я запаздываю.
ЛЕЙДИ. Куда запаздываете? Свидание?
ВЭЛ. Нет…
ЛЕЙДИ. Тогда обождите немного. Сыграйте что-нибудь. У меня совсем нервы развинтились…
Он идет обратно и облокачивается на прилавок.
Едва слышно звучит гитара, сопровождая их разговор.
Какую я сегодня разыграла дуру!..
ВЭЛ. Когда приходил брат той девушки?
ЛЕЙДИ. Да… Как я могла себя так унизить?..
ВЭЛ. Сестрица его сказала, что приехала предостеречь меня. Не пойму — от чего?..
ЛЕЙДИ(садится в кресло для примерки обуви). Боже мой, что я ему наговорила!.. Где была моя гордость?
Каждый из них думает о своем.
Тихо звучит гитара.
ВЭЛ. Последнее время я, бывает, просыпаюсь по ночам от собственного крика… Сердце колотится, и, только взяв гитару, прихожу в себя… Что-то никак не привыкну к вашему городку… Не чувствую себя здесь в безопасности… Но и уезжать неохота… (Резко останавливается.)