— Я не знаю.
Алекс наклоняется вперед и быстро целует меня в плечо, а потом снова ложится на одеяло.
— Ладно, ерунда, — говорит он и кладет руку на глаза, закрываясь от солнца. — Я просто подумал, что тебе может быть интересно, вот и все.
— Мне интересно. Но…
— Лина, ничего страшного, если ты не хочешь идти. Правда. Просто пришла в голову такая идея.
Я киваю. Ноги у меня влажные от пота, но я все равно прижимаю колени к груди. Я испытываю огромное облегчение и в то же время разочарование. Мне вдруг вспоминается, как Рейчел на Виллард-бич подбивала меня нырнуть с волнолома спиной вперед. Я стояла на самом краю и тряслась от страха, пока наконец Рейчел не сняла меня с крючка. Она наклонилась ко мне и сказала шепотом: «Все нормально, Лина-Лу. Ты просто не готова». Я тогда хотела только одного — поскорее убраться от края волнолома, но когда мы шли по нему к пляжу, мне было тошно от стыда.
И тогда я принимаю решение.
— Я хочу пойти туда.
Алекс убирает руку от лица.
— Правда?
Я киваю, мне страшно снова произнести вслух эти слова. Я боюсь, что если открою рот, то откажусь от них.
Алекс медленно садится. Я ожидала, что он обрадуется, но Алекс только кусает губу, хмурится и не смотрит на меня.
— Если мы туда пойдем, то мы нарушим комендантский час.
— Если мы туда пойдем, мы нарушим кучу правил.
После того как я это говорю, Алекс поворачивается ко мне, по его лицу видно, что он принимает трудное решение.
— Послушай, Ли-ина. — Алекс смотрит вниз на горку сгоревших спичек и начинает аккуратно выкладывать их в один ряд. — Может, это все-таки не очень хорошая идея? Если нас поймают… я хочу сказать, если тебя поймают… — Он делает глубокий вдох и продолжает: — Если с тобой что-нибудь случится, я никогда себе этого не прощу.
— Я тебе доверяю, — говорю я, и это правда на сто пятьдесят процентов.
Но Алекс продолжает смотреть вниз на спички.
— Да, но… за переход границы наказание… — Он делает еще один глубокий вдох. — Наказание за переход границы…
Алекс не может произнести вслух: «смерть».
— Эй! — Я тихонько толкаю его локтем в бок.
Это так трогательно, когда кто-то настолько за тебя волнуется, но еще поразительнее то, что в ответ ты готов сделать все, что угодно, даже умереть ради этого человека.
— Я знаю правила. Я живу здесь дольше, чем ты.
И тогда Алекс улыбается и тоже подталкивает меня локтем.
— Это вряд ли.
— Я здесь родилась и выросла. А ты — трансплантат.
Я снова толкаю его локтем, на этот раз сильнее, Алекс смеется и пытается перехватить мою руку. Я со смехом увертываюсь, а он протягивает руку и пытается пощекотать мой живот.
— Неотесанная деревенщина! — хихикаю я.
Алекс укладывает меня на лопатки и смеется.
— Городская штучка.
Он склоняется надо мной и целует. Я плыву, растворяюсь, мир исчезает…
Мы договариваемся встретиться завтра вечером, это среда, а так как до субботы я не работаю, будет довольно легко получить согласие тети на ночевку у Ханы. Алекс в общих чертах обрисовывает мне план перехода границы. Перейти границу возможно, но трудно найти человека, который решится на это. Я думаю, всё потому, что смертная казнь вещь малопривлекательная.
Я не понимаю, как мы сможем преодолеть проволочное ограждение, оно ведь под током. Но Алекс объясняет, что только отдельные участки под напряжением. Граница растянулась на много миль, и пускать ток по всему ограждению слишком дорого, так что на самом деле только отдельные участки находятся в «рабочем» состоянии, остальные не опаснее, чем ограда детской площадки в Диринг-Оак-парке.