- Если ваше величество не побрезгует вкусить моей скромной стряпни… Я вам сейчас самый вкусный, самый-самый, упакую! – засуетился торговец, - Вот, капустные с тмином – самые популярные у наших частых едоков… Но если мой король предпочитает другие вкусы… Вы только скажите!
- Капустный подойдёт, - я протянул руку и отломил кусок от поломанного пирога, надкусил, задумчиво прожевал – торговец смотрел за мной с трепетом, словно я какое-то священнодействие совершаю – проглотил, улыбнулся, - А и хороши! Запакуйте мне парочку, если вас не затруднит. А то у меня нынче много дел в городе – и будет чем перекусить.
Вскоре я шёл дальше, с корзинкой, в которой из-под красивого вышитого полотенца лучились дивными ароматами свежеиспечённые капустные пироги с тмином. Денег он взять отказался. Мол, такая честь: король попробовал его стряпни, отведать и дальше решил. И ещё я бледный такой, что прямо сердце его разрывается, на меня глядя. Надобно мне хорошо кушать! Хотя, конечно, он ни в коей мере не указывает королю ничего. Так просто, совсем его «сердце от огорчения болит, глядучи на бледного короля»…
Я шёл, задумчиво отламывая от верхнего пирога по небольшому куску, жевал. Люди расступались, освобождая мне дорогу. Низко кланялись, приветственно кричали, желали мне здравствовать. Я, улыбаясь, кивал… Хотя на душе у меня было темно. Всё-таки… я тогда даже не заподозрил, что опасность нависла над моей головой! Хотя теперь-то что: всё прошло. Я жив. И даже неудачливый убийца норовит скрыться от меня… но просто вдруг стало жутко… Впрочем, если я ещё раз его встречу, то сделаю вид, будто ничего не понял. Всё-таки он пожалел меня в ту ночь. А милосердие надобно уважать…
- О, кого я вижу! «Книжный червь» собственной персоной! – ядовито прокричали передо мной.
Посмотрел на источник шума – и выронил кусок пирога, который жевал.
Высокий плечистый парень, стоявший в паре десятков шагов от меня, медленно потянулся к капюшону, полностью скрывавшему его лицо. Простые горожане, стоявшие рядом с ним, вдруг как-то помрачнели, сгрудились вокруг него кольцом… кто-то вытащил мечи, кто-то потянул из голенищ сапог и из-под рукавов кинжалы. Обычные люди – покупатели и торговцы, завидев оружие, шарахнулись подальше.
Я понял всё ещё прежде чем он полностью открыл голову и лицо – этот голос я запомнил слишком хорошо. А вот горожане признали с некоторым опозданием, уже тогда, когда он открыл лицо.
- Борислав! Борислав вернулся! – испуганно полетело по рынку.
А старший брат смотрел на меня с лютой ненавистью. Он сильно исхудал за время, проведённое в башне. Почему? Я же велел, чтоб его кормили сытно, хоть и простой пищей! Или он боялся, что я отравлю его? Но разве ж я мог?!
- Совсем страх потерял, щенок, - прошипел наследник трона, - Шатаешься по городу один, по рынку, средь бела дня. А, впрочем, я благодарен тебе за то, что ты такой тупой! – и медленно вытащил из ножен меч.
Значит, его кто-то всё-таки отпустил… А брат до того ненавидит меня, что даже решил раскрыться раньше времени. Нет, чтоб на узкой малолюдной улице подкараулить и зарезать – он сразу кинулся мстить, едва увидев меня. Но что делать мне? Раскрыть, что при мне есть оружие из искусственных веществ? Нет, опасно. Плевать, что потеряю доверие горожан, если они узнают, что я не столь безоружен, как они полагали. Мне страшно, что невинные люди могут пострадать! А тут слишком много людей… Может, упасть на колени – отдавая сразу и власть, и жизнь законному наследнику престола? Но он меня не пощадит. Не пощадит и приблизившихся ко мне людей… и снова будет творить разруху в стране… Но… но… не могу же я драться с ним! Не могу же я убить его! Он мой брат! Что бы ни случилось между нами, он мой брат! Я… не смогу…
Я мучительно думал, что же выбрать: уйти за Грань самому и сегодня – брат отложит расправу надо мной разве что только чтобы меня побольше замучить – или наброситься на него, не щадя окружающих людей, которым непосчастливилось оказаться здесь, но зато ради народа всего Черноречья? А Борислав замер с мечом, наслаждаясь моей растерянностью, упиваясь торжеством победителя. Он не сомневался, что сегодня опять победил.
Ближайший торговец вдруг поднатужился и опрокинул свой просторный лоток. Овощи покатились к ногам наследника и его помощников, некоторые даже ударили их по ногам. И кто-то из окружения брата на овощах поскользнулся и упал.
- Бей принца!!! – отчаянно завопил торговец.
Борислав мрачно покосился на него и проворчал:
- Вот именно, бейте этого изменника, - и яростно взглянул на меня, - Ты, паршивец, узнаешь…
Торговец сбледнул, но заорал ещё громче и отчаянней, привлекая к себе ещё больше внимания, как будто хотел своим голосом охватить весь рынок:
- Бейте мучителя Борислава!!!
И швырнул корзиной по голове наследнику – тот едва увернулся. Один из его спутников и спасителей мрачно двинулся на мятежника с обнажённым мечом. Тот испуганно покосился на лезвие, отступил, шатаясь, но закричал ещё громче, ещё отчаянней:
- Спасём Черноречье от мучителя Борислава! Спасём страну от него!!!
Возникла некоторая заминка. Разгневанный защитник наследника продолжал наступать на изменника. Но поскользнулся на зелёном большом яблоке и упал. Торговец отчаянно пнул его по голове – тот с трудом увернулся, перекатившись в сторону – и проорал:
- Бейте мучителей!!!
Мужчина, судя по скорости, воин, вскочил, замахнулся на мятежного мечом… И вздрогнул. О его спину разбился кувшин с молоком.
- Бейте мучителей страны! – робко проорали с другого торгового ряда.
Правда, под гневным взором наследника второй мятежник сразу заткнулся.
- Спасём страну от разграбления! – завопил третий торговец, запустив в Борислава большим и увесистым мотком ткани.
От ткани старший принц успел увернуться, но вот в следующие мгновения в него полетело столько всего… Люди кидались всем, что только было под рукой у себя и у других. Кидались с упоением и страстью. И орали… орали…
- Бейте мучителя!!!
- Спасём родину!!!
- Бейте его, братцы!
- Не дадим больше кровушку нашу пить!!!
- Это тебе за Степана, скотина!!!
- Бейте мучителя!!!
- За Черноречье!!!
- За родину!!!
- За жену!!!
- А с женой-то что, Василич?!
- Бейте его!!!
- Бейте мучителя!!!
- Защитим Черноречье!!!
- Пирожка изволите? – спросили у меня над ухом.
Уже знакомый мне высокий и толстый торговец стоял рядом, сжимая под мышкой кипу пирогов, а одним усердно прицеливаясь, кажется, в макушку присевшего наследника, который отчаянно прикрывал голову руками. Семеро его защитников уже полегли под горой всякой всячины, а трое ещё держались, пытаясь заслонить его от разношёрстного метательного оружия.
- Стойте!!! – проорал я.
Но в общем шуме меня, разумеется, не расслышали.
- Заткнись, мужики!!! – вдруг громко гаркнул торговец пирогами.
И так он звучно это проорал, что люди действительно стихли, недоумённо косясь на него.
- Король изволит говорить! – завопил торговец, размазав для убедительности по мостовой пирог, которым только что прицеливался.
И тут люди приметили меня – худого и нескладного, малозаметного на фоне высокого и толстого торговца – и почтительно замолчали.
- Не бейте моего брата! - попросил я их.
- Так то ж… - растерялся кто-то из яростных ложкометателей.
- Как скажите, король, - другой торговец, из ближайших к наследнику, кинулся его вязать, тканью.
Не успел я ещё что-либо произнести, как покупатели и продавцы кинулись обездвиживать Борислава и его людей всякими верёвками и тряпками, какие только под руку подвернулись. И торговцы, чьей ткани тоже прихватили, красивой, шёлковой, заморской, да обычной льняной, смолчали. И спеленатых крепко-накрепко принца и его верных слуг подтолкнули ко мне. На расправу и приговор. А я не знал, куда деваться от стыда… Я же его брат! Я его брат! Но почему же я должен мучить его? И отпустить просто так не могу. Уж слишком много врагов он себе нажил. Меня-то он прирезать не успел, но вот его, подозреваю, могут и не пропустить. О, как это страшно! Я вынужден дать приказ, который как-то навредит моему брату. Он будет ненавидеть меня ещё сильней…