Он говорил с необычной теплотой в голосе – так он еще ни разу не разговаривал в присутствии Пенелопы. Впервые сквозь шелуху возраста она увидела истинного Роберта Дадли, каким он был в общении с женщинами одного с ним возраста и круга – человека, которого королева Елизавета I любила на протяжении более двадцати лет.
– И еще, – добавил он более сдержанно. – Даже не думайте о том, чтобы пожениться втайне. Если вы это сделаете, Чарльза посадят в тюрьму.
– В тюрьму?! – воскликнули они оба.
– Да, в тюрьму, поскольку он возьмет в жены кузину ее величества, не испросив у нее на это согласия.
– Но... я родственница королевы только со стороны ее матери, Анны Болейн. Во мне нет королевской крови Тюдоров.
– В вас течет кровь Плантагенетов – кровь вашего отца.
Родство Деверо и Плантагенетов было таким дальним, что о нем часто забывали. Но оно было. И королева, имея сложные отношения с иноземной наследницей, которую она отказывалась признать, весьма болезненно относилась к ее английским родственникам, вмешиваясь во все их дела.
Лейстер вбил между Пенелопой и Чарльзом последний клин, сказав:
– Если вы, Пенелопа, попытаетесь убежать с Чарльзом, то можно сказать с уверенностью, что его карьера будет разрушена.
Итак, это был тупик. Они смотрели друг на друга – сбитые с толку и отчаявшиеся.
– Вы мне сейчас не поверите, но первая любовь скоротечна, – сказал Лейстер. – Вы станете старше, и придет время, когда, оглянувшись назад, вы признаете, что я был прав.
В его голосе сквозила горечь. Он сам в первый раз женился в шестнадцать лет, а теперь был самым сведущим в области брачных отношений англичанином.
Пенелопа не в силах была ему поверить, в который раз повторяя про себя, что ей никто не нужен, кроме Чарльза. Но несмотря на то что сама она никогда бы в этом не призналась, мудрые слова Лейстера запали ей в душу. За последние годы она узнала слишком много о человеческой натуре, и все ее романтические идеалы рассыпались в прах от холодного дуновения жизненного опыта графа: первая любовь скоротечна.
Часть вторая
НЕВЕСТА ПОНЕВОЛЕ
1581 год
К тому времени, как Пенелопе исполнилось восемнадцать, у нее появилась привычка говорить, что она так и умрет старой девой. В шутку, конечно. Она могла позволить себе смеяться над такими глупостями, поскольку слыла признанной красавицей. Ей очень нравилась та власть, которой она обладала почти над каждым встретившимся ей молодым человеком. Но преклонение перед красотой и предложение руки и сердца – это две разные вещи. Немногие из знакомых ей мужчин имели возможность и хотели жениться на юной леди с таким незначительным приданым.
Она находилась при дворе, вверенная заботам своей тетки, леди Лейтон, и принимала участие в празднествах, организованных по случаю прибытия особого посольства короля Франции. Кульминацией празднеств стал рыцарский турнир, ристалищем для которого были выбраны окрестности дворца Уайт-Холл.
Перед турниром дворцовый двор был подобающим образом украшен, в особенности галерея, с которой должна была наблюдать за турниром королева. Лондонцы, пришедшие пораньше, чтобы занять самые лучшие места, глазели на галерею с терпеливым ожиданием. Наконец на прежде пустой трибуне началось какое-то движение – стремглав пронеслись двое слуг, неся подушки; прошли лорд-гофмейстер, ведавший хозяйством королевского двора, затем несколько, лейб-гвардейцев, и вот сопровождаемая всем своим двором, появилась королева. Ей было уже сорок восемь лет – этой женщине с бледным острым лицом, обрамленным рыжим париком, женщине, усыпанной драгоценностями и золотом. На первый взгляд все в ней было фальшиво. И все же – возможно, тут играла роль сила ее характера – каждый, кто видел ее, присоединялся к общему мнению о ее неувядающей красоте.