Это был Бобби - он нес на руках Орри, крепко заснувшего после всех их стараний. Айдан, чуть не валясь с ног, опьяненный всей этой чистотой и теплом, медленно трусил рядом со своим отчимом, мотая темной головой в такт песне.
Это была чудесная гэльская колыбельная; должно быть, Эми научила Бобби этой песенке. Интересно, она сказала ему, что именно означали ее слова?...
S"iomadh oidhche fhliuch is thioram
Sìde nan seachd sian
Gheibheadh Griogal dhomhsa creagan
Ris an gabhainn dìon.
(Каждую ночь, мокрый или сухой,
Даже в худшую из непогод,
Грегор хотел бы найти для меня Литл-Рок
Рядом с ним я нашла бы приют)
òbhan, òbhan òbhan ìri
òbhan ìri ò!
òbhan, òbhan òbhan ìri
"S mòr mo mhulad"s mòr.
(Горе мне, горе мне,
Горе мне!
Cамое настоящее, огромное горе).
Я им приветливо улыбнулась, хотя в горле у меня стоял ком. Я вспомнила, как Джейми приносил Джема после купания, еще прошлым летом, и как Роджер пел Мэнди по ночам - его суровый надтреснутый голос звучал чуть громче, чем шепот,- но это тоже была музыка... и все, все было то же самое.
Я кивнула Бобби, который тоже улыбнулся и покивал мне в ответ, хотя и не стал прерывать свою песню. Он поднял брови и ткнул пальцем через плечо - в гору, по-видимому, указывая мне место, куда пошел Джейми. При виде меня, со сменой белья и в шали, он не выказал никакого удивления - несомненно, подумал, что я была просто вынуждена пойти на ручей, помыться и постирать, вдохновленная, как и все, особой теплотой дня.
Eudail mhòir shluagh domhain
Dhòirt iad d" fhuil an dè
"S chuir iad do cheann air stob daraich
Tacan beag bhod chrè.
(Великая возлюбленная всех людей мира
Они пролили вчера твою кровь,
И сложили твою голову на дубовую плаху
Возле твоего молодого тела.)
òbhan, òbhan òbhan ìri
òbhan ìri ò!
òbhan, òbhan òbhan ìri
"S mòr mo mhulad "s mòr.
(Горе мне, горе мне,
Горе мне! огромное мое горе).
Я коротко помахала им рукой и повернула вверх по склону, по следу, который привел меня к верхней поляне.
"Новый дом"- так все его называли,- хотя единственным признаком того, что когда-нибудь здесь может вырасти дом, была стопка срубленных бревен, да несколько колышков, вбитых в землю, с бечевкой, протянутой между ними. Они были предназначены, чтобы отметить будущие помещения и основные размеры дома, который Джейми вознамерился построить на замену Большого Дома - когда мы вернемся.
Он передвинул колышки, я сразу это заметила. Широкая передняя комната была теперь еще шире, а задняя, предназначенная для моей операционной, была дополнена еще каким-то закутком - возможно, отдельной кладовой.
Сам архитектор сидел на бревне, обозревая свое царство, совсем голышом.
"Меня поджидал, или как?"- спросила я, снимая шаль и развешивая ее на подходящей для этого случая ветке.
"Ну да." Он улыбнулся и почесал грудь. "Я подумал, что вид моей обнаженной задницы, скорее всего, тебя воспламенит. Или, может, это был Бобби?"
"Бобби не прокатил. Знаешь, а ведь у тебя нет ни одного седого волоса ниже шеи? Почему это, интересно?"
Он посмотрел вниз, подробно себя осматривая, но это была правда.
Только несколько серебряных прядей светились среди огненной копны его волос, хотя борода - он нудно отращивал ее всю зиму, и с мучениями соскоблил всего несколько дней тому назад,- была с сильной морозной проседью. Зато волосы на груди были еще темно-каштановыми, а те, что пониже, выделялись пушистой массой цвета яркого имбиря.
Поглядывая вниз, он задумчиво расчесал пятерней буйную растительность у себя на голове,.
"Я думаю, он скрывается,"- заметил он и посмотрел на меня, вопросительно приподняв одну бровь. "Не хочешь присоединиться и помочь мне на него поохотиться?"
Я еще немного покрутилась перед ним, и услужливо опустилась на колени. Объект вопроса был там, и довольно хорошо заметен - хотя, по нашему общему признанию, выглядел слегка контуженным (в результате недавнего погружения), и, что самое интересное, имел какой-то бледно-голубоватый оттенок.
"Нуу,"- сказала я после минутного созерцания. "Великие дубы тоже растут из маленьких желудей. Или мне просто так сказали."
От тепла моего рта у него по всему телу пробежала мелкая дрожь, и я непроизвольно подняла руки, крепко сжав ему яйца.
"Святый Боже,"- сказал он, положив руки мне на голову в нежном благословении.
"Так что ты там говорила?" - спросил он мгновение спустя.
"Я сказала..."- ответила я, на мгновение отстраняясь, чтобы глотнуть воздуха, "Я сказала, что нахожу гусиную кожу весьма эротичной."
"Там еще больше, откуда это прибыло,"- уверил он меня. "Ну-ка, снимай свои одежки, Сассенах. Я не видел тебя голой почти четыре месяца."
"Ну уж.. нет, не надо,"- возразила я, застеснявшись. "И я не уверена, что я хочу, чтобы ты..."
Одна бровь у него поползла вверх. "Почему нет?"
"Потому, что я неделями была в помещении, без солнца и без упражнений, если уж об этом зашла речь. Я, должно быть, похожа сейчас на одну из тех личинок, которых вы находите под камнями - жирных, белых и мягких."
"Мягких?"- повторил он, расплываясь в улыбке.
"Мягких,"- сказала я с достоинством, обхватив себя руками. Он поджал губы и медленно выдохнул, склонив голову на одно плечо и внимательно меня разглядывая.
"Мне нравится, когда ты жирненькая... но я достаточно хорошо знаю, что это не так,"- сказал он, "потому что я чувствовал все твои ребрышки, когда клал на тебя руку, каждую ночь с конца января. А насчет белого... ты была белой все время, что я тебя знал: так что вряд ли это будет для меня большим потрясением. Вот что касается твоих мягких частей..."- тут он вытянул руку и поманил меня пальцем - "Думаю, это могло бы мне даже понравиться."
"Хмм,"- сказала я, все еще не решаясь.
Он вздохнул.
"Англичаночка,"- сказал он - "я сказал, что не видел вас голой в течение четырех месяцев. Это значит, что если вы оставите свои уловки и снимете сейчас свои одежки, это будет лучшее, что я видел в течение четырех месяцев. И в моем возрасте, кажется, я все теперь помню не дальше, чем на... "
Я засмеялась, встала на ноги и без дальнейших церемоний распустила ленты у горла моей сорочки. Извиваясь, я позволила ей лужицей упасть вокруг моих ног.
Он закрыл глаза. Потом глубоко вдохнул и открыл их снова.
"Я ослеплен,"- тихо сказал он и протянул ко мне руку.
"Ослеплен - как будто вышло солнце, отражаясь в бескрайних снежных просторах?"- спросила я с сомнением. "Или, как будто ты встретился лицом к лицу с Медузой Горгоной?"
"Вид Горгоны превращает нас в камень, а вовсе не ослепляет"- сообщил он мне. "Хотя, если подумать..."- он ткнул в себя экспериментальным указательным пальцем - "Я, пожалуй, готов обратиться в камень еще раз. Ты придешь сюда, ко мне, ради всего святого?"
Я пришла.
***
Я ЗАСНУЛА ПОД ТЕПЛЫМ боком у Джейми, и проснулась спустя некоторое время, плотно укутанная в его плед.
Я с наслаждением потянулась, чем сильно встревожила белку у себя над головой - та выскочила из дупла на ветку и забегала там, чтобы получше меня рассмотреть. Очевидно, то, что она увидела, ей совсем не понравилось, и она начала возмущенно стрекотать и браниться.