Он направился к двери, но остановился, услышав, как Алекс произнес с сожалением:
— Почему мы все время ссоримся, Франсуа? Ведь мы раньше уживались с тобой вполне мирно.
Его брат ничего не ответил.
— Что было, то прошло, — добавил Алекс. — Сейчас самое главное — Бель-Шен. Ты мог бы мне помочь в управлении плантацией.
— Ты же хорошо знаешь, что я не гожусь для этого. Не сомневаюсь, что ты что-нибудь придумаешь. Всегда придумываешь. А я пока снял апартаменты в гостинице «Сент-Луис».
Это я и приехал тебе сказать. Если я тебе понадоблюсь, в чем сильно сомневаюсь, ты знаешь, где меня найти. — И, не оглядываясь, он вышел из столовой. Через несколько минут парадная дверь громко хлопнула.
Алекс отодвинул тарелку с нетронутой едой и откинулся на спинку стула. Николь продолжала стоять на своем посту возле двери.
— А, малышка, — сказал он по-французски, предполагая, что она все равно ничего не поймет. — Ну, почему жизнь такая сложная штука? — У него никогда не было столь удрученно-расстроенного вида.
— Вам следует поесть, месье, — сказала она по-английски, придвигая тарелку к нему. Под политой вином нежной курятиной еще дымилась гора тыквенной каши с маслом.
Ее забота рассмешила его.
— Посиди со мной минутку, — сказал он, удивив этой просьбой не только ее, но и самого себя.
— У меня тут дела… я должна…
— И у меня тоже дела, cherie [4] , у меня тоже.
Она присела, начиная понимать, почему он привлекает к себе такое внимание. На нем лежат тяжелые обязанности, и не с кем их разделить. Он похож на одинокий остров.
— Вам, должно быть, приходится трудно, — посочувствовала Ники. — Надо заботиться о стольких людях, а помочь некому.
Он посмотрел на нее каким-то странным взглядом.
«Может быть, она поняла то, что он сказал по-французски? Да нет, навряд ли».
— Все было просто, когда мы занимались делами втроем: мой отец, Франсуа и я. Но теперь все изменилось.
— А где была ваша мать? — спросила Ники.
Он пожал своими могучими плечами:
— Мы с ней редко виделись. Нас воспитал отец. Мы были очень близки, все трое. — Его тело заметно расслабилось. Он ткнул вилкой в золотисто-розовый крабовый салат, затем взялся за курицу.
— Ты не голодна? Если хочешь, я могу попросить, чтобы тебе принесли поесть.
Ники улыбнулась. Много ли на свете таких богатых людей, как Александр дю Вильер, которые могут пригласить служанку поужинать вместе с ними?
— Я уже поужинала. Вы начали рассказывать о своей матери…
— Моя мать и отец никогда не были Особенно близки.
Отец хотел иметь наследников, важнее всего для него были дети. Мать редко бывала с нами вместе. Это был брак, устроенный по сговору родителей. Он был выгоден для обеих сторон, так как каждая извлекала для себя максимальную свободу.
— Так, по-видимому, принято среди аристократии. — Произнося эти слова, она подумала: «Какой ужас, неужели это и есть семейная жизнь?»
— Значит, ты знаешь об этом? — Я не так уж глупа.
— Отнюдь нет, — насмешливо подтвердил он. — Но я не очень дорожу титулами. И предпочитаю считать себя американцем. А в Америке нет герцогов.
Ей понравилось, что он так думает. Это придавало ему человечность, делало не таким уж недостижимым.
— По крайней мере вы можете жениться на той, кого любите.
— Любовь! — фыркнул Алекс. — Я в нее не верю. Мужчина берет себе жену ради выгоды, которую этот брак принесет обеим семьям, и еще ради того, чтобы иметь наследников.
— Вы отвергаете чувства? Неужели вы могли бы жениться на женщине, совершенно дам безразличной?
Алекс тихо рассмеялся.
— Похоже, ты очень разочарована. Есть другие возможности… для удовлетворения… своих чувственных потребностей.
И брачное ложе не единственное место для этого.
— Вы думаете, что достаточно иметь любовницу? — не раздумывая, выпалила она.