Сводный брат ждал ее в квартире – она сама дала ему ключ, – и они сразу бросились навстречу друг другу. Верити с горечью подумала, что обычно Робин выражал свои эмоции менее бурно, по крайней мере по отношению к ней. Она посмотрела на него, стараясь ничем не выдать своей тревоги.
Он выглядел больным. Понимал ли он это сам? Если нет, то он был, пожалуй, единственным человеком, не замечавшим этого. Впрочем, когда каждый день смотришь на себя в зеркало, трудно заметить перемену.
Но Верити заметила ее сразу. На лице Робина резче обозначились скулы, когда-то пухлый мальчишеский рот ввалился.
– Как ты, дорогой? – ласково спросила она.
– Прекрасно. Я еще не отошел от гриппа, тут была самая настоящая эпидемия, его многие подцепили. Как ты, Рити?
– Процветаю.
– Видно. – Он снова обнял ее. Робин никогда прежде не демонстрировал так открыто свои чувства.
– Как Адель? – спросила Верити как можно небрежнее.
– Прекрасно. Она поехала к тетке. А я решил зайти к тебе. Верити не стала спрашивать, почему он не поехал вместе с Аделью, потому что знала: ни к какой тетке Адель не уезжала.
– Я не буду есть, Верити, – сказал Робин, видя, что сестра занялась чашками и тарелками.
– Ты ужинал?
– У меня нет аппетита в последнее время. Это все из-за гриппа.
– Да, от гриппа бывает. Но чаю выпьешь?
– Выпью.
Когда она заварила чай, Робин внезапно сказал:
– Это нечестно.
– Что нечестно, Робин?
– Эта квартира… она такая бедная.
– Отчего же? По-своему она даже элегантна. Это раннеколониальный стиль. Если не веришь, можешь спросить у моего агента, – засмеялась Верити.
– Да, пожалуй, в ней есть своя прелесть, я согласен, но после нашей роскошной квартиры… это нечестно. Отец был несправедлив. Он не должен был оставлять все полностью мне.
«Бедный, бедный Робин, ты ничего не знаешь», – подумала Верити, а вслух сказала:
– Ты был его сыном.
– Но ты была дочерью женщины, на которой он женился, чтобы иметь сына.
– Робби, дорогой, он был чудесным отцом. После смерти мамы он дал мне возможность получить отличное образование.
– Но он не включил тебя в завещание.
– Ты был его сыном, – настойчиво повторила Верити.
– Ну, если ты так считаешь… Я думаю, что не смог бы быть таким великодушным. Ты хорошая, Рити. Понимаешь, сейчас я женился, у меня есть Адель.
– Дорогой, я все понимаю. Для мужчины жена всегда должна быть на первом месте.
– Да, – согласился Робин, – но иногда эта несправедливость заставляет меня волноваться.
– Но почему?
– У меня так много всего, а ты должна пробиваться в жизни сама.
– Ты изменился, Робин.
Он действительно изменился. Раньше он никогда не задумывался о подобных вещах.
– Думай только о своей жене, Робин. Я, – добавила Верити с внезапным вдохновением, – никогда не заглядывала далеко в будущее.
– Что ты имеешь в виду, Рити?
Она не ответила, не зная, что отвечать, и удивляясь своему бесшабашному заявлению.
– У тебя кто-то есть? – снова спросил Робин. – Ты поэтому так уверена в будущем?
– Может быть, – проговорила она с напускной застенчивостью.
– Не хочешь сказать?
– Не могу.
– Это случайно не то, о чем недавно говорила Адель?
– О чем?
– Я сказал ей, где ты работаешь. «А, Принцы, – сказала она. – Ну и какого из трех принцев она выбрала?» Потом добавила: «Любой из них подойдет». Я надеюсь, – улыбнулся Робин, – что это не из-за денег.
– Нет, – подтвердила Верити.
– Так который?
– Оставь это, Робин. Пусть это останется прекрасной сказкой. «Жили-были три принца: добрый принц, красивый принц и принц серединка на половинку»… Помнишь, дорогой?
– Помню. Ты всегда обожала сказки и читала их мне. Ты здорово их читала, Верити. Конечно, я помню. – Он улыбнулся.