Бетти поморщилась: не мог бы он говорить потише? Голова раскалывалась от боли, и девушка, не удержавшись, застонала.
— Не волнуйтесь, я не скажу вашему жениху, что мы провели ночь в одной постели, — по-своему истолковал ее стон Симон.
— Бен поймет меня, — твердо сказала Бетти и, почувствовав, что матрац слегка дрогнул, открыла глаза. Симон проворно, будто боясь, что хозяйка передумает, залезал на свою половину постели.
— Поймет ли? — поинтересовался он, вопросительно подняв бровь. — Я бы на его месте не понял.
Бетти не реагировала, и это слегка обеспокоило Симона. У него и в мыслях не было спаивать девушку. Кто же знал, что она плохо переносит алкоголь? А вдруг ей станет хуже? Вдруг она с непривычки отравилась? Черт, кругом ни души…
— Давайте разденемся и спать, — произнес он вслух.
Слово «разденемся» прозвучало для Элизабет сигналом тревоги. Стремительно, как ей показалось, а на самом деле по-черепашьи, она отползла к краю постели. Симон весело рассмеялся, наблюдая за ее беспомощной возней.
— Послушайте, обещаю, что не посягну на ваше целомудрие. Я просто подумал, что без свитера и джинсов вам будет удобнее.
Удобнее — что? Вот тебе и братская любовь, вот тебе и родственные чувства. А она-то, глупенькая, навоображала себе невесть что.
— Я справлюсь сама, — ожесточенно прошипела она, готовая немедленно отразить нападение. Но Симон сидел на своей половине кровати, не шевелясь и не предпринимая никаких попыток броситься на абордаж.
— Гордыня — большой грех, — сухо заметил он. — Скажите, дорогая, а что думает жених о вашем упрямстве?
Ее упрямстве? Она исподлобья взглянула на Симона.
— Бен уважает мое стремление быть самой собою. — Бетти изо всех сил старалась быть убедительной.
— О, кажется, уважение играет доминирующую роль в ваших отношениях. — Симон состроил кислую гримасу.
— Напрасно иронизируете. Уважение действительно много значит в семейной жизни.
— Согласен, но не исключает остального. Вы любите своего жениха?
Застигнутая врасплох, Бетти взглянула в лицо Симона: оно было серьезным, в темных глазах ни намека на ехидство.
— Да. Конечно, люблю, — произнесла она торжественно, но легкая дрожь голоса предательски выдала старательно скрываемую неуверенность.
— А когда он целует вас, что вы чувствуете?
Ее глаза широко раскрылись от изумления.
— Например, трепет от кончиков волос до самых пяток? — упорствовал Симон, голос которого, казалось, обволакивал Бетти, размягчал и превращал ее в безвольную массу. Совсем как когда его сильные руки бережно обнимали ее тело…
Нет-нет, поспешила девушка стряхнуть с себя сладостное наваждение. Это ежевичное вино действует на ее подсознание и будит откровенное и безрассудное желание.
— Романтические бредни, — пряча глаза, возразила она. — Никто никогда не испытывал подобного.
— Ой ли?
Симон посмотрел на ее губы, и она инстинктивно чуть было не потянулась к нему. Бетти ужаснулась своему легкомыслию, но, к ее облегчению, Симон вроде бы не заметил ее порыва.
— Я схожу вниз, принесу угля для камина. А вы пока разденьтесь. Не волнуйтесь, мисс, вы в полной безопасности. Я не сделаю вам ничего плохого. Надеюсь, к моему возвращению вы уже будете сладко спать в целомудренных объятиях Морфея. Мне хочется познакомиться с вашим женихом. Думаю, что подобных ему людей я еще не встречал.
Симон произнес последнюю фразу таким тоном, что ее едва ли можно было принять за комплимент.
Едва за Симоном закрылась дверь, Бетти рухнула на подушку. У нее не было сил шевельнуть ни рукой, ни ногой, поэтому раздеваться она не стала и сразу нырнула под одеяло.
3
Кто-то приподнял ее за плечи… перевернул… Элизабет протестующе буркнула во сне. Ей почудились вкрадчивый шепот и тихий смех.