Шрифт
Фон
С иноземца взыскивай, а что будет твое у брата твоего, прости.
Оружье ссудного процента
Почти убило целый мир.
Никто не верил. Но в конце-то
Давайте выдернем клистир!
Привыкли думать задним местом,
Решив: кто умный, тот богат.
Возьмём Писание! Ведь есть там
Про иноземца, что не брат.
Мозги, промытые дурманом,
Давайте снова оживим.
Не отдадут пускай права нам,
Зато не пустим наше к ним!
Поскольку все друг другу братья,
А путь войны непроходим,
Давайте, времени не тратя,
Процент паскудный запретим!
«Под маской Лондонского Сити…»
Под маской Лондонского Сити
Венецианские купцы
Всё длят свой век, на злате сидя.
Мы их увидели. Но цыц!
Не говори при всех о мере,
Не зли египетских жрецов,
Её скрывающих от пере-
определения. Чей зов
Тебя тревожит в миг затишья,
В зазоры пауз между шоу?
Здесь беготня отнюдь не мышья
И не для тех, кто свеж душой.
Чей шёпот фоном остаётся,
Когда от зрелищ убежишь?
То – голос общества! Народ сам!
С надеждой выглянув из ниш,
Зовут осипшими басами —
Один туда, другой сюда.
Спроси, куда, – не знают сами,
Но знают точно, что беда.
Не всем понятна будет притча
О мере, спрятанной от нас.
Иной скривится, лоб набыча,
Зато забудет через час.
Другой готов дойти до сути,
Не будет с ходу отрицать;
Прочтёт – поймёт. А злые люди
Не дочитают до конца ить.
«Спи спокойно, Аристотель!»
Спи спокойно, Аристотель!6
Твой завет, как в анекдоте,
Будет – чем недоучтённей, тем ценней.
Пусть увидят люди мира:
В чём беда, когда проныра
Бесконтрольно превращает их в свиней.
Пусть посмотрят, как менялы
Расшагренят одеяло
Без присмотра запылённых общих благ.
Хрематистика на пике:
Кто богаче, тот великий;
Не воруешь – будешь «нищ, и слеп, и наг».
Одержимый (Маркса злее)
Задержался в мавзолее,
Как придуманный прибавочный продукт.
Как банкирова уловка,
Отвлекающая ловко
От процента. И наука тут как тут.
Всё на свете не случайно:
Всем урок, открылась тайна,
В чём умышленное зло ростовщика.
Навсегда запомним это,
Если выживет планета.
Будет общее главнее. А пока…
«Я тоже челнок девяносто второго…»
Я тоже челнок девяносто второго.
Хоть кто-нибудь помнит про нас?
За грань – по-спартански. Не то чтоб сурово,
А просто – хватило трёх раз.
Полмесяца в банке (разбитый икарус),
Среда – перманентный скандал;
Батон колбасы, от которой икалось,
И спор – кто на взятку не сдал?
В автобусе несколько дней на границе…
«Так как по-румынски пятьсот?..»
Отхожее поле… боясь оступиться,
Идёшь нарушать горизонт.
Там был туалет (со следами инструкций),
Но за три шага до двери
Хотелось себя ущипнуть и проснуться
(Кошмар – оказаться внутри).
Сучава, Брашов (а не Брашев), Констанца —
Агония в полной красе.
Учись торговать! В дураках не останься! —
В последнем вагоне, как все.
Румыны глядят – то с улыбкой, то косо:
Не их ли относят к ворам?
Привязано всё – от замка до насоса
К прилавку (а то – цам-царам).
Запомнился местный торговец один там,
Уставший от торга и свар, —
Спешил на сеанс «Основного инстинкта».
Премьера! Какой тут базар!
Хоть жить веселее, у партии вырвав
Права не цитировать съезд,
Но странствовать в долг и кормить рэкетиров —
Когда-то вот так надоест.
Чудишь наугад, а отнюдь не живёшь как
Делитель общественных дел.
А кто-то хитёр – на пятёрках и трёшках7
Без ваучеров разбогател.
Проснуться б опять на советской подушке,
С копейкой ещё без копья…
И где вы теперь, челноки-найнтитушки?
Стыдитесь ли так же, как я?
«Тоталитарный принцип толерантности…»
Тоталитарный принцип толерантности
Ростовщики навязывают нам.
А мы на месте топчемся на радость им,
А то на всех глядим по сторонам.
А все, на нас надежду возлагаючи,
Ростовщикам перечить не хотят,
Берут кредит, сдают от сундука ключи…
Менялы всех разводят, как котят.
«Мальчишка рассадил по банкам…»
Мальчишка рассадил по банкам
Жуков, козявок, пауков…
Шрифт
Фон