– Что вы держите в этом сарае? – Анни устроилась удобнее в своем кресле, постаравшись повернуться спиной к рыбаку, и кивком головы указала на маленькое, низкое строение из проржавевшего железа.
– Старую лодку. Моему брату нравится исследовать затон. Он своего рода любитель природы. Правда, Виктор?
Тот показался из-за шторы, висевшей у стеклянной двери, чью створку Маркус не потрудился закрыть.
– Виктор, – Маркус осторожно встал, – это Анни Бруссар. Она спасла мне жизнь.
– Лучше бы вы перестали это все время повторять, – пробормотала Анни.
– Почему? Вы скромны от природы или сожалеете о своем поступке?
– Я просто делала свое дело.
Виктор бочком подошел к столу, чтобы лучше рассмотреть Анни. Он был одет в чуть коротковатые брюки и наглухо застегнутую спортивную клетчатую рубашку. Он был похож на брата – те же невыразительные черты, аккуратно причесанные темные волосы. Иногда Анни видела Виктора в городе, но всегда в сопровождении Маркуса или матери.
– Рада познакомиться с вами, Виктор. Он подозрительно прищурился.
– Добрый день. – Виктор перевел взгляд на Маркуса. – Есть маска, нет маски. Пересмешник. Толькоподражает песням других птиц.
– Что это значит? – удивилась Анни. Маркус попытался улыбнуться.
– Возможно, вы ему кого-то напомнили. Или, если говорить точнее, вы похожи на кого-то, кем на самом деле не являетесь.
Виктор начал чуть раскачиваться, бормоча:
– Красное и белое. Сейчас и тогда.
– Виктор, почему бы тебе не принести бинокль? – предложил Маркус. – Сегодня на деревьях так много птиц.
Виктор нервно оглянулся через плечо на Анни и заторопился обратно в дом.
– Я полагаю, брат заметил сходство между вами и Памелой, – заговорил Маркус.
– Он ее знал?
– Они встречались у меня в офисе пару раз. И разумеется, он видел ее портрет в газетах после… Виктор читает каждый день три газеты, но воспринимает все по-своему. При виде двоеточия он может заволноваться, а террористический акт в Оклахоме, гибель людей для него пустой звук.
– Должно быть, очень непросто справляться с его… состоянием, – сказала Анни.
Маркус посмотрел на открытую дверь и пустую столовую за ней.
– Как говорит моя мать, это наш крест и нам его нести. Разумеется, она очень рада, что есть на кого переложить эту тяжесть. – Он снова повернулся к Анни с вымученной улыбкой. – Никогда не видел в городе ваших родственников. Они у вас есть, Анни?
– В некотором роде, да, – последовал уклончивый ответ. – Это долгая история.
– Семенные истории всегда такие. Посмотрите на дочку Памелы. Бедняжка, какая у нее будет семейная история. Что будет с ее дедом?
– Вам лучше спросить об этом у окружного прокурора, – отозвалась Анни, хотя могла бы ответить и сама. Ничего серьезного Хантеру Дэвидсону не грозит. Смит Притчет никогда не станет рисковать голосами избирателей и доводить дело до суда.
– Он пытался меня убить, – с возмущением заметил Ренар. – Пресса же пишет о нем как о герое.
– Да. Так иногда бывает. Вас не очень любят, мистер Ренар.
– Маркус, – снова поправил он Анни. – Вы по крайней мере ведете себя цивилизованно. Мне нравится думать, что мы друзья, Анни.
Его глаза смотрели мягко, в них появилась какая-то беззащитность. Анни попыталась представить выражение этих глаз глухой ноябрьской ночью, когда он вонзил нож в тело Памелы Бишон.
– Учитывая то, что произошло с вашим последним «другом», мне все это не очень нравится, мистер Ренар.
Маркус так быстро отвернулся, словно Анни ударила его. Он старался смахнуть с ресниц слезы, делая вид, что его внимание привлек рыбак в затоне.
– Я бы никогда не смог причинить Памеле боли. – Голос Ренара звучал глухо. – Я говорил вам об этом, Анни. Вы намеренно сказали это. Я от вас такого не ожидал.
– Это всего лишь разумная предосторожность с моей стороны, – заметила она.