– Что это за разговоры о покупателе из Нового Орлеана? Так это там ты достал деньги, чтобы заплатить за меня залог, а, Донни?
– Нет.
– А то складывается странная картинка. Ты убиваешь свою жену, получаешь страховку, продаешь ее бизнес, используешь деньги, чтобы внести залог за детектива, попытавшегося убить подозреваемого.
Донни прижал ладони к покрасневшим с похмелья глазам.
– Господи, да я же тебе сотню раз говорил, что не убивал Памелу. И ты знаешь, что я этого не делал.
– Ты не терял времени, чтобы получить денежки. Почему ты не сказал мне в пятницу о намечающейся сделке?
– Потому что это не твое дело. Я должен пойти отлить.
Донни отбросил одеяло и выбрался из кровати с другой стороны. Его походка напоминала движения человека, вывалившегося на полном ходу из машины и оказавшегося в канаве. Черные шелковые боксерские трусы почти свалились с него, а носки он просто забыл снять, когда рухнул в постель, и они скатались вокруг его щиколоток. Остальная одежда валялась там, где Донни ее бросил, когда раздевался.
Ник лениво встал и твердой рукой прижал Бишона к двери ванной.
– Что-то ты сегодня не весел, умник. Тяжелая ночка выдалась?
– Такое случается иногда. Я думаю, ты меня понимаешь. Дай мне пройти.
– Когда закончим, тогда пожалуйста.
– Черт! И зачем я только с тобой связался?
– Вот это-то мне и интересно узнать, – заметил Ник. – Кто твой денежный мешок, Донни?
Бишон отвернулся, вздохнул и поморщился от собственного аромата – спиртное, пот, мускусный запах секса. Женщину он помнил смутно.
– Нет у меня никого. Это все блеф. Я говорил той девчонке.
– Угу, и она сейчас просматривает записи твоих телефонных разговоров, которые мы сделали, – солгал Фуркейд. – Когда закончит, эта мисс будет знать всех, кого знаешь ты.
– Я думал, тебя отстранили от дела, Фуркейд, и ты вне игры. Тебе-то какое дело, кому я звонил и зачем?
– У меня есть свои причины.
– Ты не в своем уме.
– Да, люди так говорят. Но видишь ли, мне плевать, правда это или нет. Мое существование зависит только от моего восприятия, мое восприятие – это моя реальность. Понимаешь, как это срабатывает, умник? Поэтому, когда я спрашиваю тебя, пытаешься ли ты заключить сделку с Дювалем Маркотом, ты обязан мне ответить, потому что ты сейчас передо мной в моей реальности.
Донни закрыл глаза и переступил с ноги на ногу.
– Мы будем стоять здесь, Донни, пока ты не надуешь в штаны.
– Мне нужны наличные, – покорно заговорил Бишон. – Линдсей хочет выкупить долю Памелы. Но эта дама та еще штучка, и ей доставит огромное удовольствие меня обчистить. Я просто немного сыграл, вот и все.
– Ты считаешь ее дурой? – поинтересовался Ник. – Думаешь, она не раскусит твой блеф?
– Я считаю, что она сука, и не собираюсь ее провоцировать лишний раз.
– Ты только что вывел ее из себя, Донни. И меня ты раздражаешь. Неужели ты думаешь, чтоя настолько глуп? Я узнаю, если ты меня обманул.
– Сегодня же выясню, нельзя ли забрать залог обратно, – пробормотал Донни, глядя в потолок. Ник потрепал его по щеке и отошел от двери.
– Извини, приятель. Этот чек уже обналичили, и кот вырвался из клетки. Надеюсь, ты об этом не пожалеешь.
– Уже пожалел, – ответил Донни, бросаясь к унитазу.
Анни свернула на подъездную дорожку, ведущую к дому Маркуса Ренара. Неплохое местечко… Только слишком уединенное. Это ей не понравилось, но, когда Анни говорила с Ренаром по телефону, она предупредила, что о ее визите к нему знают многие. Просто небольшая страховка на тот случай, если Ренар задумал расчленить и ее тоже. Она не стала упоминать, что единственный человек, которому известно о ее приезде к нему, это Ник Фуркейд.