Если такое могло случиться с Памелой Бишон, то…
Анни снова ощутила этот дискомфорт, словно что-то сгущалось вокруг нее, как будто воздух вдруг стал плотнее. По спине побежали мурашки, как если бы кто-то смотрел на нее. Она резко обернулась. Маленькое личико с огромными глазами выглядывало из-за руля ее джипа. В машине Анни сидела Джози Бишон.
– Привет, Джози, – поздоровалась Анни, усаживаясь на сиденье пассажира. – Как дела?
Малышка прижалась щекой к рулю и пожала плечами. Это была красивая девочка – прямые каштановые волосы до пояса и карие глаза, слишком задумчивые для ее возраста.
– Ты пришла одна?
– Нет, мы пришли с бабушкой навестить дедушку. А меня не пустили.
– Извини, Джози. У них правила – детей в тюрьму не пускают. Ты слышала о том, что случилось перед зданием суда?
– Об этом говорили по радио, когда я сидела на уроке рисования. Дедушка попытался застрелить человека, который убил мою маму, и его арестовали. Сначала бабушка сказала, что он просто оступился и упал на ступеньках. Она меня обманула.
– Я уверена, что бабушка не хотела тебя обманывать, Джози. Ты только представь, как она сама испугалась. Бабушка не захотела напугать и тебя.
С той минуты, как семье сообщили о смерти Памелы, Джози пичкали полуправдой. Ее отец, дедушки и бабушки, тети и дяди изо всех сил старались удержать ее в коконе неведения, даже не представляя, что их попытки только больнее ранят девочку. Но Анни это понимала. Она отчетливо помнила тот день, когда вернулась из поездки в Диснейленд. Радостная, переполненная впечатлениями, она ворвалась на кухню, громко окликая мать.
Анни сразу же поняла – случилось что-то ужасное. Она до сих пор помнила то сосущее чувство в животе, когда соседка уводила ее с кухни. Она словно со стороны видела себя девятилетнюю, с широко раскрытыми от страха глазами, цепляющуюся за своего новенького Микки Мауса. Пока Анни впервые в жизни путешествовала на каникулах с тетей Фаншон и дядей Сэмом, ее мать покончила с собой.
Анни хорошо помнила, как часто лгали ей люди, руководствуясь самыми лучшими побуждениями, и как чувство отчуждения росло в ней с каждой новой ложью. И это отчуждение она очень долго носила в своей душе.
Когда ведомство шерифа послало своих представителей, чтобы сообщить о случившемся Хантеру Дэвидсону и его жене, Анни сама вызвалась ответить на вопросы малышки Джози. Между ней и девочкой, возможно, почувствовавшей духовное родство, немедленно установилось взаимопонимание.
– Ты могла бы зайти в офис шерифа и спросить меня, – сказала Анни.
– Он действительно пытался убить того человека?
– Твой дедушка, – Анни осторожно выбирала слова, – мог бы это сделать, если бы у него вовремя не заметили оружие.
– Лучше бы он его застрелил насмерть, – объявила Джози.
– Люди не могут сами вершить правосудие.
– Почему? Он убил мою маму и должен быть наказан за это.
– Для этого и существует суд.
– Но судья отпустил его! – воскликнула Джози.
– Только пока, – заверила Анни, надеясь, что это обещание не прозвучит для девочки так же фальшиво, как и для нее самой. – Пока мы не соберем побольше улик против него.
Слезы заблестели в глазах Джози и покатились по щекам.
– Так почему ты не можешь их найти? Ты полицейский, и ты мой друг. Ты говорила, что поможешь! А вместо этого отправила в тюрьму моего дедушку! – Девочка ударила кулачком по рулю и задела сигнал. – Как я все ненавижу!
Джози спрыгнула с сиденья и побежала к зданию. Анни тоже выбралась из джипа и бросилась за ней вслед, но тут же резко остановилась, увидев Беллу Дэвидсон и адвоката Томаса Уотсона, выходящих из боковой двери.
Белла Дэвидсон была потрясающей женщиной – настоящая стальная магнолия.