– Он повернулся и посмотрел ей в глаза: – Дело Фуркейда будет слушаться завтра.
– Ах вот оно что!
– Скажу тебе только одно. – Эй-Джей приоткрыл было дверь, потом замешкался. – Знаешь, Анни, тебе придется решить, на чьей ты стороне в этом деле.
– То есть за тебя или против тебя?
– Ты знаешь, что я имею в виду.
– Точно, – согласилась Анни, – но я не хочу обсуждать это сегодня вечером.
Эй-Джей понимающе кивнул. Анни не стала делиться с ним своими сомнениями. Эй-Джей распахнул дверь, три кошки ворвались в прихожую и накинулись на коробку.
– Что в этой коробке?!
– Дохлая мускусная крыса.
– Господи, Анни, тебе кто-нибудь говорил, что у тебя кошмарное чувство юмора?
– Миллион раз, но я все равно с этим не согласна.
Эй-Джей улыбнулся ей и подмигнул, выходя на площадку лестницы.
– Увидимся, детка. Я рад, что мы снова друзья.
– Я тоже рада, – пробормотала Анни. – И спасибо за цветы.
– Ой… Прости, – Эй-Джей скорчил гримасу, – я их не посылал. Дядя Сэм решил…
Анни подняла руку:
– Все в порядке. Я от тебя этого и не ждала.
– Но ты можешь сказать мне, кто это сделал, и я начищу этому цветоводу физиономию.
– Думаю, обойдемся без этого.
Эй-Джей нагнулся и легко чмокнул ее в щеку.
– Запри дверь хорошенько. Кругом шныряют плохие парни.
Анни выгнала кошек на улицу и вернулась в квартиру. Букет стоял прямо посередине ее кухонного стола и выглядел почти так же неуместно, как и в магазине. Ее квартирку обычно украшали полевые цветы в баночках из-под варенья, а вовсе не элегантные розы. Она вынула белый бумажный квадратик из целлофана и достала карточку.
«Дорогая мисс Бруссар!
Я надеюсь, что вы не сочтете мой поступок бестактным, ведь вы спасли мне жизнь, и я хочу как следует вас отблагодарить.
Искренне ваш, Маркус Ренар».
ГЛАВА 11
Маркус пытался представить, что Анни подумала о цветах. Она уже, должно быть, увидела их.
«Во всем этом есть определенная последовательность», – рассуждал Маркус, глядя в окно своего рабочего, кабинета. Он любил Памелу, а Анни нашла ее тело. Отец Памелы попытался его убить, а Анни его остановила. Детектив, занимавшийся расследованием смерти Памелы, тоже пытался его убить, и Анни снова пришла ему на помощь.Последовательность. В мозгу Маркуса, затуманен ном лекарствами, буквы этого слова выстроились в совершенный по форме круг, образовав тонкую черную линию без начала и конца.Последовательность.
Глаза Маркуса пока скрывали отеки, ватные тампоны забивали обе ноздри, заставляя дышать ртом. Воздух со свистом проходил через выбитые зубы, потому что сломанную челюсть крепко забинтовали. Швы разукрасили его лицо, словно татуировка на лице туземца. Он выглядел как вурдалак, как монстр.
Врач прописал ему обезболивающее и отправил домой. Ни одно из его увечий не угрожало жизни и не нуждалось в дальнейшем медицинском наблюдении, и Маркус был этому рад. Он ни минуты не сомневался, что сестры в больнице Милосердия отправили бы его на тот свет, дай им только волю.
«Перкодан» снял пульсирующую боль в голове и чуть укротил острую боль в боку, где Фуркейд сломал ему три ребра. И казалось, что лекарство размыло ясность его ощущений. Маркус чувствовал себя защищенным, словно его поместили в кокон. Голос его матери звучал вполовину тише, а непрерывное бормотание Виктора превратилось в негромкое жужжание.
Мать и брат были дома, когда Ричард Кадроу привез Маркуса. Оба раздраженные и взволнованные тем, что был нарушен привычный для них ритм жизни.
– Маркус, ты заставил меня заболеть от беспокойства, – говорила его мать, пока он с трудом взбирался по ступеням.
Долл Ренар прислонилась к столбу веранды, как будто у нее не было сил держаться прямо. Такая же высокая, как и ее сыновья, она все равно напоминала птичку.