Но прежняя одержимость заставила его сделать неверный шаг, переступить черту, и вот теперь Дюваль Маркот станет бродить возле его убежища, словно голодный волк, подстерегающий добычу.
У столика появилась официантка. Она подозрительно посмотрела на Ника.
– Принести вам что-нибудь выпить, сэр?
– Нет, благодарю. – Ник встал. – Я ухожу. От такой компании меня тошнит.
Когда Фуркейд вошел в мужской туалет, Донни корчился над раковиной, заливаясь слезами и икая.
– Ты сможешь доехать до дома, Донни?
– Я разорен, ты, проклятый сукин сын! – прорыдал Бишон. – Я просто долбаный банкрот! Маркот дал бы мне аванс.
– И ты все равно кончил бы банкротством. Я тебе перечислил все причины. Ты плохо слушаешь, Донни. – Ник вымыл руки. После каждой встречи с Маркотом у него появлялось ощущение, что он дотронулся до змеи. – Есть другие пути, чтобы выбраться из этой передряги. Не стоит продавать свою душу.
– Ты не понимаешь. Я пока еще не получил страховку Памелы. Я потерял два больших заказа, а сейчас подходит срок выплаты займа. Мне нужны деньги.
– Прекрати ныть и будь хоть раз мужчиной, – резко бросил Ник. – Пора повзрослеть, Донни. – Ник оторвал бумажное полотенце и тщательно вытер руки. – Ты еще этого не знаешь, но сегодня ты приобрел в моем лице лучшего друга, умник. Но слушай хорошенько. Если я узнаю, что ты меня подставил, что за моей спиной снова снюхался с Маркотом, что это ты стрелял в Анни Бруссар той ночью, тогда ты точно пожалеешь, что появился на свет.
Ник услышал, как у него за спиной открылась дверь из коридора, и заметил в углу зеркала отражение Брута. Он встал поустойчивее, но не обернулся.
– Все в порядке, мистер Бишон? – спросил бандит.
– Все отлично, Брут, – вмешался Ник. – У мистера Бишона боли в желудке, вот и все.
– А тебя, ублюдок, никто не спрашивал. – Брут полез в карман своего черного пиджака, достал кастет и надел его на руку. Ник наблюдал за ним в зеркале.
Как только Брут сделал шаг к нему, Ник развернулся и ударил здоровяка в голову. Брут влетел головой в автомат с полотенцами. Грохот гулким эхом прокатился по выложенному кафелем помещению. Изо рта и носа хлынула кровь, и громила рухнул на пол, не подавая признаков жизни.
Когда в туалет влетел администратор и с ужасом взглянул сначала на разбитый агрегат, а потом на распростертое на полу залитое кровью тело, Ник, направляясь к двери, с сожалением покачал головой:
– Пол влажный. Бедный парень поскользнулся.
ГЛАВА 44
Группа «Айота плейбой» врубила свои акустические гитары на полную мощность. С возгласами ликования толпа зашевелилась и начала двигаться в такт музыке. Танцевали все – молодые и старые, трезвые и пьяные, белые и черные, бедные и богатые.
На улице Франции, закрытой для движения ради ежегодного праздника, собралось не меньше тысячи человек, и каждый двигал какой-нибудь частью тела в унисон зажигательной мелодии. Губы улыбались, лица раскраснелись от оживления и непривычно ранней жары. Рабочая неделя осталась позади, пятидневный праздник лишь начинался, а источник всеобщего страха только что исчез с лица земли.
Атмосфера безудержного веселья показалась Анни неестественной. Раньше она всегда любила подобные гулянья – уличные танцы, лотки со сладостями, карнавальное шествие и парад. Это был весенний ритуал, и Анни хранила о нем воспоминания с самого детства. Она помнила, как веселилась со своими кузенами из клана Дусе, пока ее мать отчужденно стояла в стороне, никогда не принимая участия во всеобщем празднике.
Этим вечером воспоминания принесли Анни только острую боль. Она чувствовала себя каким-то странным образом отгороженной от остальных.