– Ты даже представить не можешь, как бы мне хотелось, чтобы между нами все было по-другому, Эй-Джей. Я хотела бы испытывать к тебе другие чувства. Но одного желания для этого мало.
– Я его знаю?
– Эй-Джей, только не надо сцен.
Он встал, отвернулся от нее. Его гордость была уязвлена, а мозг пытался справиться с чувствами, которые так редко подчиняются доводам рассудка. Анни хотелось обнять его, предложить свою дружбу, но она понимала, что сейчас Эй-Джей ей этого не позволит. Чувство потери отзывалось у нее в груди физической болью.
– Я знаю, чего тебе хочется, – негромко сказала Анни. – Тебе нужна жена. Тебе нужна семья. И я хочу, чтобы все это у тебя было, Эй-Джей. Но я не готова дать тебе это…
Он потер рукой подбородок, моргнул, посмотрел на часы.
– Видишь ли… – Дусе откашлялся. – У меня сейчас нет времени для такого разговора. Я… гм… я позвоню тебе позже.
– Эй-Джей…
– Ах да… Притчет хотел видеть тебя у себя в офисе сегодня после обеда. Возможно, мы там увидимся.
Анни смотрела вслед уходящему Эй-Джею. Он остановился у ящика для чаевых, сунул пятерку в пасть аллигатора и пошел к машине. Анни почувствовала, как сердце холодным тяжелым камнем стучит у нее в груди.
В отделении интенсивной терапии больницы Милосердия было тихо, только негромко гудели какие-то сложные аппараты. За столом сидела женщина в белоснежном рогатом чепце и очках в пурпурной оправе. Она следила за показаниями мониторов и говорила по телефону. Сестра едва удостоила Анни взглядом. Около палаты Линдсей Фолкнер охраны не оказалось. Это было и плохо, и хорошо. С одной стороны, Анни не придется убалтывать полицейского, но с другой стороны, любой может беспрепятственно пройти к пострадавшей.
Линдсей Фолкнер лежала на кровати и выглядела как неудачный результат научных экспериментов. Голову сплошь покрывали бинты, отчего женщина напоминала мумию. Все тело опутывали трубки и провода. Когда Анни подошла к кровати, со стула встала та самая рыжеволосая красавица, которую Анни уже видела в доме Фолкнер.
– Как она? – спросила Анни.
– В данный момент ей лучше, – шепотом ответила рыжеволосая. – Линдсей вышла из комы. Она то теряла сознание, то приходила в себя. Она кое-что сказала.
– Миссис Фолкнер знает, кто напал на нее?
– Нет. О нападении Линдсей ничего не помнит. Во всяком случае, пока. Здесь уже был другой детектив и задавал вопросы.
Два чуда за одно утро. Линдсей Фолкнер пришла в себя, а детектив Чез Стоукс вылез из постели раньше восьми часов утра. В конце концов, может быть, он все-таки взялся за ум и сделал над собой усилие. Или перспектива возглавить специальную группу пробудила в нем амбиции.
– У нее много посетителей?
– Сюда разрешают приходить только членам семьи, – ответила женщина. – Но мы не смогли дозвониться ее родителям. Они путешествуют по Китаю. Пока мы их не найдем, больница согласилась отступить от правил. Приходили Белла Дэвидсон и Грейс Ирвин.
– Ей понадобится ваша помощь, чтобы выкарабкаться, – сказала Анни. – У нее впереди долгий путь к выздоровлению.
– Не говорите… обо мне так… будто… меня здесь нет. При звуке слабого голоса рыжеволосая женщина обернулась к постели и улыбнулась.
– Минуту назад тебя здесь не было.
– Миссис Фолкнер, это Анни Бруссар, – она наклонилась к больной. – Я пришла вас навестить.
– Вы… нашли меня… после…
– Да, это я нашла вас.
– Спа…сибо.
– Мне бы хотелось сделать для вас больше. Сейчас целая специальная группа ищет парня, напавшего на вас.
– Вы… тоже с ними?
– Нет. Дело ведет детектив Стоукс. Я слышала, что вы с ним встречались за ленчем в день перед нападением. Вы говорили ему что-нибудь о Памеле? Почему вы звонили мне в понедельник?
Линдсей так долго молчала, что Анни решила, что она снова потеряла сознание. Палату наполняло гудение мониторов.