Она включила стереосистему, стоявшую на книжных полках, выбрав фортепианную блюзовую композицию. За высокими французскими окнами все еще лил дождь, хотя теперь он стучал по крыше не так яростно, чуть приглушеннее. Гроза переместилась к Лафайетту. Словно неоновый всполох, небо на севере прочертила молния.
– Зачем ты отправился к Ренару в субботу, Ник? – спросила Анни, обращаясь к его отражению в оконном стекле. – Он мог позвонить в полицию, и тебя бы арестовали. Зачем так рисковать?
– Не знаю.
– Уверена, что знаешь. – Анни обернулась через плечо, как всегда, удивляясь сиянию его неожиданной улыбки.
– Ты отличная ученица, детка, – он шутливо погрозил ей пальцем и подошел ближе.
Фуркейд открыл створку и глубоко вдохнул холодный ночной воздух.
– Я был в том доме, где умерла Памела. – Он помолчал. – А в субботу решил посмотреть, как живется ее убийце. Понимаешь, ярость – очень прожорливый зверь. Ее надо регулярно подпитывать, иначе она погибнет. А я не хочу, чтобы моя ярость угасла. Пусть она бьется в моей ладони, как живое сердце. Я хочу его ненавидеть. И хочу, чтобы его наказали.
– А если Маркус Ренар не убивал Памелу Бишон?
– Он убийца. Ты знаешь, что это его рук дело. И я об этом знаю.
– Я понимаю, что Ренар в чем-то виновен, – ответила Анни. – Я знаю, что эта женщина стала его манией. Я верю, что он ее преследовал. Его образ мыслей, то, как он рассуждает, говорит, как выворачивает все по-своему, пугает меня. Наверное, Маркус Ренар мог убить Памелу. Возможно, что он ее все-таки убил. Но, с другой стороны, кто-то попытался убить Линдсей Фолкнер именно тогда, когда она собиралась рассказать мне о чем-то, что могло иметь отношение к гибели ее подруги. А теперь кто-то пытается убить меня, и это явно не Маркус Ренар.
– Держи все концы отдельно, иначе нити запутаются, Туанетта, – резко оборвал ее Ник. – Первое – на свободе разгуливает насильник. Он выбрал Фолкнер, потому что она подходит к его схеме. Второе – у тебя есть личный враг, и это помощник шерифа Маллен. Он хочет тебе отомстить. Допустим, Маллен следил за тобой, доехал до дома Ренара, и это вывело его из себя. Ты не только никого не слушаешь, но еще и вступила в сговор с врагом. Это заставило Маллена переступить черту.
– Может быть, и так, – согласилась Анни. – Или мои попытки раскрыть это дело заставляют кого-то нервничать. Возможно, Линдсей вспомнила что-то такое о Донни и об этих сделках с землей. Ты сам говорил о возможных связях между Донни Бишоном и Дювалем Маркотом, – напомнила она Нику.
– Я рассматривал все варианты и до сих пор уверен, что Памелу убил Ренар.
– Разумеется, ты в этом не сомневаешься. Иначе если Ренар не убийца, то с чем останешься ты? Ангел-мститель, разящий человека без всякой на то причины, превращается в обыкновенного бандита. Наказывать невиновного несправедливо. Если Ренар не преступник, тогда преступник ты.
Именно об этом думал Ник, когда возвращался из Нового Орлеана, а все его тело мучительно болело после побоев, нанесенных головорезами Ди Монти. Что, если, сосредоточившись на Ренаре, он проглядел другие возможности? Какие тогда карты остались у него на руках?
– Так вот что ты думаешь обо мне, Туанетта? Ты считаешь меня преступником?
Анни вздохнула:
– Я уверена, что ты неправильно обошелся с Ренаром. Я всегда хотела верить в законы, но каждый день я вижу, как их нарушают. Иногда мне это нравится, иногда нет. Все зависит от результата. Так кто же я после этого?
– Человек, – ответил Ник, глядя на дождь. – Ливень прекратился.
Он вышел на балкон. Анни пошла за ним босиком по холодным мокрым половицам. На севере небо оставалось черным от грозовых туч, а на юге его бриллиантовой россыпью украсили звезды.